Глава 1,
в которой повествуется о нелегкой судьбе панночки Ядзиты, а такоже о буйных страстях и женских фантазиях
У влюбленности и одержимости много общего.
Но с одержимыми легче бороться.
Мысли опытного экзорциста, изложенные им в приступе откровения, случившемся после одного особо сложного дела
Впервые Ядзита увидела мертвяка на свое десятилетие.
Следует сказать, что в доме дни рождения праздновать было не принято, но старая нянька, заботам которой поручили панночку Ядзиту, поскольку собственная ее матушка болела, а батюшка был слишком занят научными изысканиями, накануне заветного дня приносила в комнату охапки полевых цветов.
И прятала под подушкой подарки.
Резной гребешок, пусть и стоивший два медня, но все одно нарядный, или бусы из ракушек, которые Ядзита сама собирала на речушке, или еще какую-то мелочь.
На кухне готовили шоколадный кекс, маленький, для одной Ядзиты.
И нянька вносила его на серебряном старом подносе, пожалуй, единственной серебряной вещи, которая осталась в старом поместье.
…продали его много позже.
В тот день она проснулась до рассвета и лежала в постели, слушая, как заливаются за окном соловьи. Солнце наступало с востока, золотило небо.
Дышалось легко и свободно.
– И чего валяешься? – поинтересовался кто-то.
– Хочу и валяюсь, – ответила Ядзита, зевая. Но в кровати села, прищурилась, силясь разглядеть того, кто тайком пробрался в ее комнату.
– Этак вся ночь пройдет. – Он, точнее, она и не думала прятаться.
Сидела на стульчике, спину выпрямив, ручки на коленках сложив; и что за беда, если эти коленки костлявые сквозь саван просвечивают, а сам саван, полупрозрачный, истлевший, растянулся по полу.
У незнакомки было бледное лицо с черными провалами глаз и губы синюшные…
Ядзита закричала.
И лишилась чувств, а когда пришла в себя, то светило солнце, а у кровати ее, уткнувшись в старую записную книжку, сидел отец.
– Очнулась? – Он произнес это недовольно, так, что Ядзите разом стало стыдно, что обмороком своим и болезнью – а Ядзита чувствовала себя невероятно больной – она оторвала отца от работы.
Над чем он работал, она не знала.
Отец запирался в Южной башне, появляясь лишь к ужину, и то не всегда. Но и ужины эти проходили в тягостном молчании. Мама вздыхала. Он листал очередной фолиант или вот эту самую записную книжку, которую и теперь держал в руках. Ядзите вменялось есть быстро, молча и не мешая родителям.
– И жар спал, – сказал отец, опустив на лоб Ядзиты ладонь. Широкая и темно-красная, та показалась неимоверно тяжелой. Ядзита даже испугалась, что если отец немного надавит, то голова ее треснет. Но он руку убрал и брюзгливо поинтересовался: – Чего ты испугалась?
– П-призрака… я п-призрак увидела…
– И что? – Этот голосок она узнала. Девочка в платье-саване сидела на прежнем месте, но теперь в руках она держала любимую, а точнее, единственную куклу Ядзиты. – А я увидела человека. Но не ору же…
– Она… она…
Отец повернулся к девочке и, поморщившись, бросил:
– Клео, иди погуляй…
…так Ядзита узнала, что видеть мертвяков – это дар такой.
Редкий.
Наследный.
Отец рассказывал скупо, раздраженно, мыслями пребывая где-то далеко, наверняка в Южной башне.
– Нечего бояться. Они тебя не тронут, – сказал он напоследок и, захлопнув книжицу, добавил: – И вообще детям нужны друзья.
Он наклонился, запечатлев на лбу Ядзиты холодный поцелуй, и ушел. А она сидела в кровати и думала, что, конечно, друзей хотелось бы… но не мертвых же!
– Тук-тук. – Клео стояла на пороге. – Можно войти?
– Входи.
Не то чтобы теперь Ядзита вовсе ее не боялась, скорее… скорее уж чувствовала, что вреда ей и вправду не причинят.
– А кричать больше не будешь?
– Не буду.
Вскоре Ядзита поняла, что мертвые друзья мало в чем уступают живым…
