Утро выдалось жарким. Бабушка с шести часов что-то там жарила-парила и совсем не обращала на меня внимания. Все мои попытки поучаствовать в этом процессе пресекались в мягкой, но категорической форме: «Не время ещё», «Подожди», «Ну что ты тут вертишься под ногами?», «Иди-ка ты лучше погуляй!». Но гулять не хотелось. Вот я и занял свой обычный наблюдательный пост на подоконнике, аккурат между горшками с рассадой. Сижу значит и никого не трогаю. Усы мою.
Надо сказать, что усы – это предмет моей особой гордости. Ни у кого в нашем доме таких усов нет. Даже у дедушки. Хотя он тоже за своими ухаживает и стрижёт, и расчёсывает – да всё без толку. Жалко мне его.
Хотя в целом он, конечно, ещё очень ничего себе дедушка. Вечерком перед телевизором посидеть с ним можно, поговорить. Он правда не всё и не всегда понимает, но зато слушает внимательно. На рыбалку идём – меня не забывает. Нам до речки рукой подать. Но один то я не пойду, что мне там одному делать? На рыбу скалиться? А вот когда я с дедом, он удочку закидывает, а я удачу приманиваю. Он так своим друзьям и говорит: «Это мой компаньон» – и первую рыбу всегда мне отдаёт, а остальных всех отпускает. Мы же в заповеднике живём. Нам здесь ни охотиться, ни рыбу ловить нельзя. Мы законов не нарушаем.
А сегодня вот тоже, ни свет ни заря поднялся и на станцию поехал. За внуками говорит.
А зачем нам в хозяйстве какие-то внуки нужны? Вон у нас и Борька есть – это кабанчик, и Меланья Богдановна, для своих просто – Милка. Карлуша ещё. Это мерин дедов. Чёрный с белой отметиной на лбу. А уж кур и гусей всех по имени и не упомнишь. Да и не зачем мне, Василию с таким отрепьем знаться. Вот поджарит бабушка, тогда и познакомимся.
Я опять скосил глаз на стол. Баба Маня уже раскатала тесто и ловко раскладывала на нем ломтики яблок. Нет, это не мой пирог. Вздохнул я и вернулся к созерцанию залитого солнцем двора.
Под раскидистой липой у ворот встрепенулся Трезор. Вот ведь ирод малолетний! И как это я его не заметил?! Не сказать, что у меня с ним были какие-то особые проблемы. Нет, он меня уважал и относился со всем почтением, но как-то так издавна повелось, что нам котам само существование всяких там Жучек и Трезоров как кость в горле. И ведь не без оснований. Эта хвороба появилась у нас в доме в конце осени. За полгода он вымахал до размеров теленка, но так и не поумнел.
Вот, например, только мы с дедом на лавочку присядем вечерком, так эта назойливая псина тут как тут. Скачет, лает, носом тычется. Или того хуже! Я с инспекцией в курятник иду, а он здороваться надумал, дурак! «Ах, ах, ах. Василь Васильич, как же я рад Вас видеть!»
На лапы передо мной передние припадает, хвостом двор метёт.
Ну какая уж тут проверка? Пока дойдёшь до места, все яйца попрячут, всех цыплят разгонят. Да ещё и секьюрити>1 у дверей выставят. Так что, кому Трезор, а кому и разор. Не люблю я его, но ради деда терплю. Дед его помощником называет. Хотя какая помощь ему от этой псины неразумной – не знаю.
Карлуша, тот понятно и под седлом, и в телеге свой хлеб отрабатывает. Без него деду свой участок леса и за два дня не обойти. А верхом он и за день справляется.
Утром выедет к дальней стороне. Потом вдоль речки до брода поднимается, а уж оттуда через Чёрную Поляну до дома тропа. Места у нас тихие – браконьеров не водится, так что Трезора Егор Гаврилович с собой редко берёт. Должно быть тоже не любит лишней трескотни, суеты его.
Я ещё раз оглянулся на бабушку: губы сжаты, лицо сосредоточено. Ну прям не баба Маня, а генерал кастрюль и сковородок!
Не дождаться мне видать вкусненького, пока эти внуки не приедут. А когда они приедут? Пойду-ка я к воротам посмотрю, не видать ли гостей долгожданных. Изящно потянувшись, я выпрыгнул в окно.
