Часть 1. Вспоминая Нонтаун
… самое сложное: начать – это понятно – поэтому продолжим, ребятки, без слежки безумной за знаками препинания и прочими грамматическими ухищрениями, коих не счесть –иногда в загадочных местах, иногда в сельском уединении – частный дом, где я отдыхаю, а рядом санаторий и прочие постройки - через дорогу живут алкаши с курами – петухи орут спозаранку, и целый день орут – алкаши тоже, стоят холодные ночи – а они не заплатили за газ – поэтому топят облупленную печку дровами – впрочем, наша хозяйка, бабка уже за 80 лет тоже экономит на газе – но я накрываюсь двумя ватными одеялами – и только под утро чувствую холодок - именно он напоминает мне о жизни – значит, можно продолжать свою писанину. Без начала, середины и конца – как повелось давным-давно.
…многое, что случилось и не случилось за дни и ночи, утренние зори и вечерние закаты, пока я не добрался сюда, на эти листы – трень-дребедень, там оступился, там выкарабкался, испанцы добрались до футбольной верхушки мирового древа, а старый гопник в синем халате занял позолоченный трон - да, пара самых грандиозных событий – встречи с Джонни и Элизабет – вот что нужно сразу описать, дурень, а не эти мыслишки из грешно-праведной башки – но почему-то я оставил описание этих встреч на «потом» - точнее, отрывки встреч или разговоров, переосмысленные и пересказанные в собственных мозгах – сам бы Джонни, например, спросил - «Что было уж такого, о чем можно сделать целый рассказ, повесть, совокупность разных значков и букв?» - каждому видней со своей колокольни – но и ему будет приятно прочитать хоть что-то отрывочное о тех днях (надеюсь, дружище, я надеюсь на это, сидя в очередном круге личного ада, наблюдая за пятками Люцифера, заводящего трактор) - о днях безрассудных я вспоминаю, пытаясь спасти свою душу от застоя – от позора, который в этой тиши все больше становится явью – хотя, что такое явь?
Ведь сейчас, когда я сделал перерыв и вышел покурить во двор – а еще 11 часов утра не настало – узрела лань бескрылую бабочку, и кашалот чихнул в радиоприемник – на небе голубом и девственно чистом висит луна – неполная, но висит – согласитесь, не очень привычно видеть в это время луну – и после увиденного не будешь писать что-то стандартное о своих делишках – август – хорошее время для меня – я понимаю, что лето заканчивается – приезжаю погостить в этот дом, вдали от цивилизации – в прошлом году закончил здесь свою повесть о нелинейном кино, которую только Джонни и оценил пока по достоинству – после этого целый год находился в раздумьях – а стоит ли вообще писать что-то – но теперь решился – ведь неохота терять какие-то мысли, если их в одиночестве (даже так) считаешь важными.
Конечно, всё это Джонни может прочитать кому-нибудь еще – ну, скажем, папе и маме – мама, например, будет сидеть в кресле – а где-то чуть слышно будут звучать композиции Killbody Tuning (а может, The Moody Blues?) – и Джонни будет читать вслух мои письмена (какие к черту Killbody Tuning, если на повестке дня – мелодичные доклады близнецов Кокто?)– а мама скажет после нескольких абзацев – «Какие-то психи у тебя друзья – да ведь он сошел с ума напрочь – бесталанный чудик – кем он возомнил себя – зачем тебе с ним общаться – переписываться типа, не доведет до добра он тебя – одни несчастья и переживания – тебе не хватает их?» - вот так примерно и будет (методологические основания сформулированы эклектично, не указаны конкретные методы сбора и анализа информации) - и Джонни скромно замолчит, не в силах перечить – да и как можно перечить родным людям? А ведь это лишь вступление к действительной повести – к действительным приключениям – злоключениям – ожиданиям – приветствиям – да, только начало – как будто заверещала гитара – заелозили эльфы пальцами тонкими по струнам – и вот уже оркестровка готовится – коронная увертюра – всё продолжится – и будет влюбленность в прекрасную девушку в сумраке – и новое вдохновение, чтобы сочинялось легко – и диалог с листами бумаги завертится в новом русле, стремительном и великом – иначе нельзя, нельзя.
