Глава 1
Туман был густым, как пряжа забытого времени, тянулся тонкими, бесконечными нитями, обволакивая землю, размывая границы между реальностью и сном. Впереди – бесконечный серый мрак, в котором медленно вырисовывался силуэт. Размытый, неровный, будто сложенный из теней, он дрожал, едва держа форму, как отражение на водной глади. Но глаза… они были настоящими. Они вспыхнули в темноте – знакомые, проникающие прямо в душу. В них была мольба. Он сделал шаг вперёд – и мир задрожал. Туман завихрился, фигура начала рассыпаться, превращаясь в дым, ускользая, как забытое воспоминание. Он вскинул руку, пытаясь удержать, поймать, сохранить, но пальцы прошли сквозь пустоту.
И тут он услышал голос. Далекий, дрожащий, зовущий из самой глубины сна:
– Останься…
Сердце сжалось. В этом голосе было что-то неуловимое, но оно медленно ускользало. Пространство размывалось, будто старый фотоснимок, стираемый временем. Всё вспыхнуло ослепительным светом.
И он очнулся. Тьма комнаты окутала его, будто туман ещё не до конца рассеялся. Он не двигался, лишь вглядывался в потолок, прислушиваясь к абсолютной тишине.
Стояло раннее утро. Майский воздух наполнялся первыми, по-настоящему блаженными днями весны. Даниэль встал и подошел к зеркалу. Веки были тяжелы, будто на них осела пыль давних воспоминаний. Головокружение было ощутимым, а потерянное чувство липло к сознанию, словно чужая тень, оставленная кем-то в его комнате.
Этот сон… Он был слишком реален. Ощущение безысходности, опустошенности – всё это преследовало его ещё долгое время после пробуждения. В груди стучало тревожное эхо. Кто шептал ему: «Останься»? И почему каждый раз во сне он словно пытался отчаянно схватить кого-то, кто ускользал без следа?
Он сел на кровати, провёл рукой по лицу, вдыхая медленно, глубоко, будто надеясь вдохнуть всю ясность. Решив не поддаваться тяжёлым мыслям, он встал. Бодрость странным образом окрыляла его, что случалось нечасто. Быть может, всему виной погода? Он распахнул окно, и утренний воздух обдал его прохладой. Город просыпался: где-то вдалеке слышался шум машин, голоса, смех, пение птиц. Даниэль любил эти моменты – они напоминали ему, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.
На подоконнике, среди книг и старых безделушек, лежала старая детская фотография. Он взял её в руки. На снимке – ребёнок лет пяти, с яркой улыбкой и чистым взглядом, который словно заглядывал сквозь плёнку времени. Его детские руки крепко сжимали чью-то ладонь, но лицо взрослого обрезано кадром. Он не помнил, кто это был…
Тёплый солнечный луч скользнул по фотографии, на мгновение осветив её. Он положил снимок обратно и прошёл в кухню, заваривая кофе. Крепкий аромат наполнил всё пространство, соединяясь с приглушёнными звуками любимой музыки, что тихо лилась из ноутбука. В комнате словно поселилась иллюзия чьего-то присутствия.
Проверив телефон, он вновь не обнаружил ни одного уведомления.
– Прекрасно, что можно сказать, – пробормотал он, глядя в экран.
Одиночество стало его верным и постоянным спутником. Порой он думал, что, возможно, никому и не нужен. Чувство пустоты пряталось в уголках квартиры, в молчании телефона, в редких письмах, которые он так и не смог отправить. Он научился справляться, заглушать эту тишину книгами, музыкой, долгими прогулками.
День проходил продуктивно: он навёл порядок в квартире, попрактиковался на гитаре, приготовил ужин.
Поздним вечером Даниэль решил выйти. Он любил гулять в такие вечера – город понемногу затихал, воздух пах мокрым асфальтом после недавнего дождя, фонари зажигались мягким, тёплым светом. Наушники скрывали его от внешнего мира, музыка сопровождала его, словно саундтрек к фильму, в котором он был единственным главным героем.
