Воздух на "Авроре" становился все тяжелее с каждым циклом. Не в буквальном смысле, конечно – системы регенерации работали на пределе, отчаянно пытаясь выжать из скудных запасов максимум кислорода. Но ощущение спертости, липкой тревоги, витало в каждом коридоре, в каждой жилой капсуле. Оно въедалось в кожу, оседало в легких, напоминая о неумолимо приближающемся часе, когда "Аврора" и другие станции Седьмого Кольца начнут медленно задыхаться.
На экранах голопроекторов все чаще мелькали сухие цифры, графики, показывающие неуклонное снижение уровня O₂. Официальные сводки старались сохранять оптимизм, но даже дети знали: Земля – проклятая, зараженная Земля – была их единственной надеждой.
Совет Седьмого Кольца заседал уже третий цикл подряд. Споры не утихали. Риск был огромен. Отправить экспедицию на планету, о которой они знали лишь по пыльным архивам и размытым спутниковым снимкам столетней давности… Это казалось безумием. Но безумие медленной смерти от удушья было еще страшнее.
Александр Волков стоял у обзорного окна командного центра, наблюдая за медленным вращением Земли внизу. Даже с такой высоты было видно, как некогда голубая планета теперь казалась затянутой сероватой дымкой, словно покрытой пеплом. Сто лет. Сто лет прошло с того метеоритного дождя, который превратил цветущий мир в смертельную ловушку. И вот теперь, спустя целое столетие жизни в искусственной гравитации и под куполом станций, им предстояло вернуться туда, откуда пришли.
Он помнил рассказы своего деда – одного из первых поселенцев "Авроры". Дед часто говорил о запахе настоящей травы, о шуме ветра в листве, о теплом дожде, ласкающем лицо. Александр никогда этого не испытывал. Он родился и вырос здесь, среди стали и пластика, где каждый вздох был результатом сложной работы машин.
Решение Совета не стало для него сюрпризом. Разговоры об истощении запасов кислорода ходили уже давно. Но одно дело – слушать тревожные прогнозы, и совсем другое – осознавать, что обратного пути нет. Экспедиция. На Землю. Это звучало как приговор, но одновременно и как последняя надежда.
Он был одним из тех, кого выбрали. Его опыт в управлении спускаемыми аппаратами, его знания о системах жизнеобеспечения – все это могло пригодиться там, внизу. Но что их ждало? Какие мутации произошли за эти годы? Смогут ли они найти то, что им нужно, прежде чем на "Авроре" станет совсем нечем дышать?
Спускаемый аппарат "Стрела" представлял собой компактный, но прочный корабль каплевидной формы, рассчитанный на экипаж из четырех человек. Его корпус из усиленных композитных материалов был темно-серого цвета, с небольшими маневровыми двигателями сверху и защищенными иллюминаторами по бокам. Внизу виднелась массивная система термозащиты и сложенные посадочные опоры.
Александр пристегнулся к креслу пилота внутри "Стрелы", чувствуя, как знакомая вибрация пронизывает корпус. За его спиной, в отсеке экипажа, расположились остальные члены команды. Он слышал приглушенные голоса Эмили и еще двоих – молодого инженера по имени Кирилл и опытного медика Анны. Их волнение передавалось даже сквозь толстые переборки.
На главном экране перед ним горели зеленые индикаторы готовности систем. До старта оставались считанные минуты. В наушниках раздался спокойный голос диспетчера с "Авроры": "Стрела", до старта тридцать секунд. Подтвердите готовность."
Александр глубоко вздохнул, стараясь унять легкое волнение. Он много раз тренировался в симуляторе, но реальный спуск на планету, чья атмосфера была ядовита, а поверхность полна мутировавших опасностей, был совсем другим делом. "Готов," – спокойно ответил он.
"Двадцать секунд… десять… пять… четыре… три… две… одна… Старт!"
