Художник и его окружение

Это повесть об удивительной художнице, без домысла и фантазий. Все, как есть. Но, даже беря за основу достоверные, имеющие свидетелей, факты, странно называть героиню художественного текста настоящим именем. Авторское воображение воссоздает реальность на собственный лад. Поэтому неудивительно, что из-за плеча реальной художницы появилась назначенная на эту роль вымышленная героиня Вера Самсоновна. Ничуть не приукрашенная и неотличимая от прототипа. Зато автору стало легче, и он смог, ничего не извратив, распорядиться плодами собственных наблюдений, памяти и воображения. Сундучок с деяниями реальной художницы оставался рядом, был открыт и продолжал пополняться. Вымышленная героиня заботливо подправляла живую. Художники, как никакие другие обитатели мира искусств, становятся объектами жизнеописаний, или житийной, хрестоматийной литературы. Словесный и визуальный жанры никак не подменяют, а дополняют друг друга. И питаются они из одного источника – личности Творца. Другого слова не придумано. Отсюда и потребность в жизнеописаниях. Автор всего лишь дополняет сложившуюся традицию.

В искусстве все в том: что, как и потом нечто.

Вот в том нечто суть художника. Нечто имеет он, как художник. Это-то нечто трудно постигнуть и нельзя сказать: это потому-то и потому-то. Можно много говорить, можно написать тысячи томов, и все же не скажешь, не объяснишь это нечто, что содержит в себе художник.

Константин Коровин

Каждый художник – прежде всего человек, будь он живописец, писатель или музыкант, и более всего он человек, когда старается выразить себя как художник.

Генри Миллер

Почему я всегда жалею, что картина или статуя не могут ожить?

Ван Гог

Живопись – это волшебство.

Зоя Лерман

Улица начиналась от главной площади города. Сам ее замысел и его реализация, воплощенная в камень, поражала полной неожиданностью. Хоть время шло, и пора было привыкнуть. Но оставался памятен уютный сквер, старые липы, собравшиеся вокруг двухярусной чаши фонтана. Потоки воды переливались через ее волнистый край и падали в бассейн с таким шумом, что разговаривать нужно было громче обычного, почти кричать. Радужное облако обрамляло бьющие в небо струи. Дышалось легко, а в мае от пьянящего аромата сирени кружилась голова. Когда фонтан стихал, громко, на разные голоса начинали петь птицы. Они дождались своего часа и теперь спешили заполнить тишину. Здесь был настоящий оазис. Вокруг фонтана, делая разворот, неуклюже тащились троллейбусы. Они часто теряли штанги, издававшие при падении сухой щелкающий звук, похожий на удар кнута, отгоняющий от водопоя разморенное жарой стадо.

По периметру площади, пропуская горловины разбегающихся в гору улиц, толпились двух- трехэтажные строения, чудом уцелевшие во время минувшей войны. Такова она – трогательная безмятежность провинции с непременными Соки-Воды, парикмахерской, вареничной, Домом одежды с полутемным коридором и запахом пыли, от которого становилось беспокойно в носу и наворачивались на глаза сладкие слезы. Еще Дом учителя с широкой мраморной лестницей под красной дорожкой, ведущей к подножью бронзовотелого вождя, к потокам эфира, струящимся сквозь стеклянный потолок. Неказистая дверь Дома творческих союзов, объединенных в единое целое буфетом с тетей Машей (имя подлинное), отпускающей служителям Муз в долг. А у края главной магистрали, рассекающей площадь, улеглось длинное одноэтажное здание с аскетичным декором и памятной доской в честь славного революционного прошлого…