Превратиться в птицу легко. Достаточно закрыть глаза, плавно раскинуть руки и побежать. На четвертом шагу тело станет легче. На пятом ты окажешься в воздухе. Шестого уже не будет. Шея вытянется, руки согнутся в локтях, ноги стремительно уменьшатся и станут шире в ступнях, по всему телу пробегут мурашки, из которых стремительно вылезут перья, щекочущие до смеха. Но рассмеяться не получится – из тонкого длинного горла вырвется лишь лебединый крик. И вот ты уже птица, белая лебедушка Хумай. И никто, никто на этом свете, кроме твоих родных, не отличит тебя от другого белого лебедя.
– Твои глаза ни с чем не спутать, Хумай. – любил говорить ей отец. – Твой взгляд я узнаю из тысячи. Твой горделивый стан не спутаешь ни с чьим другим, даже если ты в обличье птицы.
Она надеялась, что его сердце почует, в какую беду попала его дочь, и успеет прийти ей на помощь до того, как будет уже поздно. Хумай то и дело поднимала голову и всматривалась в небеса, стараясь отыскать его грозную фигуру, летящую к ней на помощь. Но небо до самого горизонта было предательски чистым. “Ах, отец… – мысленно обратилась она к нему в который раз. – Приди, отец! Помоги выпутаться из ловушки, в которую попалась по глупости”.
Превратиться в птицу легко. Легко летать в вышине под ласковым взглядом Матери-Солнца. Легко нежиться на прозрачной водной глади. Но стоит тебе устать в долгом полете, то превратиться обратно в человека не получится, пока не наберешься сил. Уставшее тело не может меняться так быстро. Уставшую птицу легко поймать.
Она и сама не поняла, как не заметила этих диких мальчишек, закинувших на нее сети. Они подкрались бесшумно, как кошки, и поймали ее в одно мгновение, только она опустилась на небольшое озерцо, окруженное деревьями и густым кустарником. По всей видимости, охотники скрывались в кустах, выжидая пока не зазевается зверь или птица. От страха она забилась в сетях, и мальчики для пущей надежности туго перетянули ее лапки веревкой, которая больно впивалась ей в кожу и натирала ее.
“Не нужно было лететь весь день без отдыха!” – в который раз мысленно корила себя Хумай. Дался ей этот заброшенный, пустынный край, лежащий посреди бесконечного моря! Но любопытство так разъедало её после того, как она подслушала разговор отца с заезжим кунаком, утверждавшим, что в этом краю нет Смерти, что она забыла о нем много лет назад и что здесь никто из людей не живет. Как же он ошибался! И люди здесь живут, и сами они смерть для всего живого.
Хумай попыталась резко вырваться из ловушки, надеясь, что мальчики зазеваются и ей удастся осуществить побег, но один из них грубо схватил ее за крылья, сжав при этом правое с такой силой, что кость надломилась и разрезала кожу. Тут же острая боль пронзила всё её тело, отчего у нее потемнело в глазах, и она резко вскрикнула.
– Полегче, Шульген! – сердито крикнул мальчишка чуть ниже ростом. – Ты делаешь птице больно.
– Больно?! – рассмеялся Шульген. – Это наш ужин, брат, и скоро ей станет ещё больнее.
Раненное крыло будто жгло всё тело Хумай, она в ужасе смотрела на выступившую кровь и понимала, что улететь самостоятельно она не сможет, и перевоплотиться обратно – тоже. Услышав, как смеётся один из мальчиков и называет её их ужином, Хумай почувствовала, как внизу живота сильнее запульсировало дурное чувство липкого страха. Оно плавно перетекало в лапы и, казалось, что они немеют. На мгновение ей стало трудно дышать, но она быстро поборола ужас, охвативший её, и уже собралась было заговорить с теми, кто её поймал, как вдруг из-за деревьев вышли мужчина и женщина. Седые, с сеткой морщин на лицах, оба очень похожие друг на друга, словно близнецы. Хумай сначала не поняла, сыновьями или внуками были им мальчики – слишком они были стары для роли отца и матери. Но вскоре ей стало ясно, что всё-таки это их дети.
