Во тьме космоса раздробленная империя человечества влачит жалкое существование под пятой Мидриан, что правят мирами Простора вот уже два тысячелетия. Их власть зиждется на Песне, молекулярном контроле, способном менять и уничтожать любые атомные связи в материи.
Не совсем обычному рабу на далеком Каморане будет дан шанс изменить всё. Встретить во тьме неизвестную ему сущность и заключить с ней союз. Пройти путем, которым еще никто не ходил, сыграть в игру, где ставки делает сама Вселенная, отправиться в путешествие самой судьбы – обретая друзей и принося новые жертвы.
Сможет ли он вернуть свободу разбросанному по всей ойкумене роду людскому? Сможет ли совладать с испытаниями на пути к своей цели? Сможет ли одержать верх над непобедимыми?
Это история Зэриана Келемора Террата.
Это его песнь.
2025-01-27 06:11:12
Не спасешься от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право —
Самому выбирать свою смерть.
Н. Гумилев ©
Червоточина пульсировала трещиной первозданной пустоты, разрывая материю, пространство, а быть может и само время.
То был громадный разлом – врата из нормального пространства во тьму без возврата. Он висел потусторонним монстром на горизонте, расплываясь в визоре наружных камер ее корабля.
Разум Шай вел неравный бой с долгом, а она продолжала гнать судно вперед.
На удивление, руки на рукоятках штурвала уже не дрожали – но может это страх настолько сковал ее, что тело капитулировало перед звучавшей в голове мыслью.
“Во что бы то ни было…”
Мимо пронесся килат, выпотрошенный словно громадное морское чудище – толстые клубки фотонных кабелей напоминали кишки, а осколки внутренностей – кровь.
Она заложила вираж, и компенсаторы перегрузки прогнали через ее тело вибрационный поток, выравнивая колебания клеток ее тела. Двигатели работали почти на пределе, и корабль стонал – но что ей еще оставалось?
– Кажется, Вас раскусили, госпожа.
Голос единственного ее собеседника проникновенным тембром окутал Шай, вырывая из лап предельной сосредоточенности. ИскИн-четыре-три, или “Четри”, как она привыкла его величать, оставался невозмутим, даже на пороге грядущего эсхатона.
– Вижу. – Красное зернышко на экране начало разворачиваться на траекторию перехвата. – Мы в досягаемости их орудий?
– Еще нет.
– Четри… – Шай представила луч, рассекающий ее корабль и ее саму пополам. – Сколько у меня времени?
– Вычисляю.. С учетом их массы и текущей скорости – минута-сорок.
Шай взглянула на око разлома впереди – ее темный маяк и надежду всего известного ей живого в ойкумене.
– Расчетное время до цели?
– Четыре стандартминуты.
Она выругалась и обернулась, осматривая рубку. Ее взгляд упал на черный, словно смерть, короб, закрепленный у дальней стены – подальше от кресла пилота. Даже сквозь испещренный литаниями металл, защитные слои мертвой стали и сетку антиматерии, шепот продолжал взывать к ней.
Жаждать ее.
Шай закрыла глаза, успокаивая ноющую душу, и очень глубоко вздохнула.
Что ж, она знала – на что шла.
– Можем мы… лететь быстрее? – Спросила она почти шепотом.
– Госпожа, – ИскИн напустил в голос назидательных нот, – Ваше тело не выдержит перегрузку.
– Я разве спросила, сдохну ли? – Шай положила руку на приборную панель, будто на плечо давнего друга. – Четри, ты ведь знаешь, что на кону.
ИксИн замолчал.
Какие нейронные связи вспыхивали электрическими импульсами внутри его ядра сейчас? Что думал этот созданный столетия назад разум, коему жизни смертных казались искрой от пылающего в вечности костра?
Какие чувства вспыхивали внутри его самосознания, что он тянул с очевидным и давно просчитанным ответом?
