Мать была мертва и лежала на полу, раскинув руки. Его маленькая сестрёнка прильнула к холодной материнской груди в надежде заполучить заветное молоко. Теперь и она умрёт, он знал это. Взяв сестрёнку на руки, Иван позволил ей обхватить губами свой тёплый сосок. Та, почмокивая, наконец-таки закрыла свои крохотные синие глазки и заснула. Брат закутал Ридну в материнское платье и вышел из дома, дома, который был его последним пристанищем на пути к величию.
Иван шёл, держа на руках ребёнка, босиком по холодному, рыхлому снегу, стараясь не оглядываться назад. Он проклинал людей, проклинал самого себя, и лишь только маленькая сестра на его руках останавливала его от шага в бесконечность.
«Прочь, я никогда не вернусь сюда, пусть земли эти будут прокляты навечно!»
– Не убежишь, твоя судьба – твой верный пёс, она следует за тобой! – шипел им вслед беззубый старик Ахиль. Он единственный, кто не наблюдал обращения. Ему было позволено отлучиться, и церемония прошла без него.
– Злорадствуй, старик, но знай, что род наш ещё даст о себе знать! – После своих слов Иван захохотал, словно сумасшедший.
– Никогда этому не бывать! Слышишь? Ты меня слышишь, мальчишка?
Но Иван не слышал старика, обезумев от голода, холода и смерти матери, он слышал лишь свой собственный истерический хохот.
Страж смотрел на посиневшие от холода ноги ребёнка с содроганием и всё же не пропускал того внутрь храма. Отверженные не могли покидать пределы своей области, поэтому-то у ребёнка и отняли обувь. Страж знал это, а ещё он знал, что за грудных детей в окрестностях Эдема дают большие деньги.
– Слушай, я могу взять твою сестру, если ты желаешь, тебе будет намного легче без неё.
– Я не могу её оставить, наши псы в одной упряжке. – Иван развернулся и хотел было уйти, но его остановил неприметный мужчина с седой бородой, стоявший поодаль от открытых ворот стены, разделяющей два мира.
– Я знал твоего отца, он предал веру, но ты можешь всё изменить, я вижу в тебе разгорающееся пламя, не дай ему потухнуть.
Незнакомец попросил стража не выгонять ребенка, а дать тому возможность подождать его, пока он сходит до своей лачуги.
Через некоторое время мужчина вернулся, держа в руках небольшие ботинки и сосуд с белой жидкостью.
– Этого должно хватить на день, я вижу, что девочка ослабла, ей необходимо подкрепиться. Возьми и эти ботинки, они достались мне как воспоминание от моего маленького брата, который ушёл вслед за Мореной.
– Я благодарен тебе, человек, пусть дни твои будут беспечны.
– Вита, – незнакомец поклонился ребёнку. После чего последний из рода Тура покинул проклятое место.
* * *
Перед ними раскрывались огромные снежные просторы, Иван знал, что там, вдали, за белыми барханами находится Эдем. До обращения его отец часто рассказывал ему перед сном истории о городе. В Эдеме не существовало ночи, горожане закрывали ставни окон, дабы уснуть. Городские скверы были заполнены людьми, вечное движение вдоль и поперёк широких улиц не останавливалось ни на миг. По дорогам шли различные транспортные средства, от роскошных лимузинов до обычного общественного транспорта. Во дворах небоскрёбов, в которых жили горожане, располагались парки. Как правило, в каждом из таких дворов были собственная оранжерея, концертная площадка, бассейны, магазины, фонтаны и спортивные арены. Город был сказкой для скитальцев, о нём слагали легенды. Те, кто был рождён в ските, не верил в его существование, и всё же Эдем существовал.
