27 марта 2020
Ленинградская область
Последнее, что она видела, перед тем как лед треснул и вода проглотила ее тело, – желтые глаза ее пса, тонущего вместе с ней. Последнее, что она слышала, – голос мужа, где-то вдалеке зовущий ее по имени. Намокшее зимнее пальто тянуло вниз, будто камень, привязанный к ноге утопленника. Девушка отчаянно пыталась плыть вверх, болтала ногами и поднимала руки, но они предательски упирались в толстый и неприступный слой скользкого льда. Как только она смогла нащупать отверстие, поводок обвился вокруг ее ног и связал их между собой. Ошейник душил, и пес сдался первым. Сорок килограмм мокрого меха повисли на ее ногах, и она, наглотавшись воды, сдалась второй.
Ее муж подоспел к берегу реки, когда все закончилось. Стояла идеальная мертвая тишина, будто пару минут назад никто не уходил под лед, не кричал в воде, пуская пузыри, и не боролся за жизнь. Вода была спокойной и гладкой – ничто ее не тревожило. Мужчина сбросил с себя верхнюю одежду и сел на колени перед прорубью. Вода была чернее ночи, казалась вязкой и липкой.
– Мирослава! Бруни!
Никаких признаков жизни или присутствия жены и пса. Чем больше он смотрел в черную дыру, тем больше она казалась бесконечной и бездонной. Голова кружилась. Страх воды парализовывал. Александр никогда не умел плавать. Он начал считать пальцы. Раз. Он коснулся большим пальцем мизинца. Два. Безымянного. Три. Среднего.
Прежде чем нырнуть в воду, он попытался увеличить прорубь, ломая лед руками, но пальцы не слушались, а лишь краснели от невыносимого холода. Александр стянул с себя ботинки и отбросил их в сторону. С громким стоном, полным ужаса, он солдатиком прыгнул в прорубь. Внутри было темно. Тишина давила. Александр открыл глаза, но и это не помогло. Тогда мужчина зацепился левой рукой за кромку льда, чтобы не потеряться, поворачивался из стороны в сторону. Правой рукой он пытался нащупать жену или пса. Но все его попытки оказались тщетными. Тела словно исчезли, растворились, были проглочены жадными языками воды. Даже полицейским водолазам не удалось их позже отыскать.
Ноги начали неметь. Александр изо всех сил подтянулся и наполовину вылез из воды. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди и сломает ребра. Синие губы жадно ловили холодный мартовский воздух. Мужчина сделал последний рывок и полностью выбрался на поверхность, ударившись головой об лед. Его тело забилось в конвульсиях. Началась паническая атака.
Он не помнил, сколько так пролежал. Два рыбака, шедших к реке, бросили ведра и удочки и помогли Александру подняться на ноги, подхватив его под обе руки.
– Там моя жена… – едва слышно прошептал он, сплевывая воду и слюни.
– Что-что говорите?.. – один из рыбаков похлопал его по лицу приводя в чувства.
– Моя жена… – повторил Александр и упал на колени. – Вот видишь, Мира, я прыгнул за тобой… – он обернулся и прошептал в жуткую прорубь, проглотившую его жену.
Его тошнило, он ничего не ел с прошлого дня, и оттого становилось только хуже и больнее: ничего не выходило наружу, кроме воды. Желудок сводило и царапало.
– Дружище… течение у Волхова нынче сильное. Если твоя жена упала, то она уже давно не здесь… не к чему было нырять… Понятно, что ты ее не нашел, – посочувствовал один из рыбаков Александру, а на деле сделал только хуже.
Рыбаки вызвали полицию и скорую. Александр до их приезда не проронил больше ни слова. Из Петербурга был приглашен оперуполномоченный тридцатипятилетний Марк Аристов. Он прибыл с напарником – мужичком вдвое толще и вдвое короче самого Аристова. Их приезда в деревню, где произошел несчастный случай с Мирославой Новиковой, пришлось ждать целых десять часов. Они говорили в узкой комнатке, обустроенной на время под допросную, уже после заката, было около шести вечера. Напарник занимался документами в соседнем помещении.
