Жора шёл по празднично разукрашенному городу, вглядывался в шикарно убранные витрины магазинов, впитывая в себя эту чарующую роскошь. Куда ни глянешь, всюду ощущается атмосфера волшебства – яркие, мерцающие, разноцветные гирлянды, украшения, огоньки, ёлки. Даже музыка, песни откуда-то слышатся. "Эта предновогодняя суета, весёлая, счастливая суматоха будит в нас романтические мечты, – беспечно размышлял он. – Мы входим в сказочный мир и какое-то время остаёмся там в предвкушении чуда".
Он скользнул по ней взглядом, затем приостановился, оглянулся, всмотрелся. От неё веяло мутной тоской, а может, трагедией? Она шла с низко опущенной головой, глядя себе под ноги, безучастная и равнодушная ко всему. Женщина была чужой на этом празднике жизни.
Жора пошёл следом за ней и пытался понять, угадать, что за горе постигло эту женщину? Какая тайная боль терзает её сейчас? Как услышать и понять подавленный, молчаливый крик? Он вошёл вместе с ней в подъезд, поднялся по лестнице, чтобы узнать номер квартиры…
Анна лежала на диване, смотрела в потолок: думала, вспоминала. Порой вставала, делала круги по комнате. Этот уходящий год оказался для неё тревожным. В ней накапливался комок раздражения и недовольства собой, своей семейной жизнью. Она находилась в смятении, растерянности.
И теперь вот такой печальный итог их многолетней связи, когда воспоминания о нём вызывают уже неприязнь, ненависть и даже жгучее желание отомстить. "Как можно так подло поступить? – недоумевала она, – ведь могли бы расстаться по-доброму".
Она вздрогнула от звонка в дверь. Всколыхнулась, встрепенулась. Спасительная мысль обожгла её: "Он! Понял! Что так нельзя, что это бессовестно…"
Открыв дверь, женщина увидела Деда Мороза во всём его облачении – с длинной, белой, пушистой бородой, с посохом в руке, в красной шубе и с красным же мешком, закинутым за спину.
– Здравствуй, здравствуй, я вернулся, – запел он сочным басом. – Открывай-ка двери шире, пришёл я в дом с переполненным мешком. Станем вместе Новый год встречать. Будет лучше он, поверь…
Анна мрачно, недоуменно смотрела на него и всё вглядывалась в просвет двери, будто ожидая кого-то ещё увидеть.
– Вы один пришли?
– Да, один, не взял вот с собой Снегурочку.
Очнувшись, девушка попыталась закрыть дверь перед ним, но он не позволил это сделать.
– Ну уж нет, так не пойдёт. Вызвала меня, а теперь выпроводить хочешь? Твой заказ? Смотри! – и протянул ей листок с её же адресом.
– Я никого не приглашала, давайте я вам заплачу, только оставьте меня одну.
– Я не халявщик, – гордо ответил он, – пока не отработаю заказ, никуда не уйду.
И уверенно вошёл в прихожую, закрыл дверь, снял верхнюю одежду, потом обернувшись, оценивающе посмотрел на неё.
– Женщина, через час Новый год. Стоишь тут в спортивном костюме. Иди, переоденься и… причешись. А я пока стол накрою, – и стал вытаскивать из своего мешка, всякую всячину.
От него исходила такая энергия, уверенность в том, что его приказы будут выполнены, что Анна растерянно стояла в прихожей. Ещё раз, посмотрев на дверь, пошла переодеваться.
И когда она вышла, то в её просторной кухне был празднично накрыт стол с шампанским посередине, откуда-то взявшимся кувшинчиком с цветами. А свечи, свечи – поблёскивали и мерцали повсюду: на подоконнике, столешнице, на полочках. А сам "дед мороз", сидел уже в красном колпаке с кисточкой и, протянув ей такую же шапочку с помпончиком, сказал:
– Надень и садись. Проводим сейчас уходящий год. Распрощаемся со старыми иллюзиями, оставим в памяти все приятные воспоминания, – гудел своим необычным басом гость, – извини, я побрился, устал от бороды.
И с задорной улыбкой продолжил: