Игра души

Всякий читатель, знакомый с окрестностями Куинса, Рокавей, Бруклина, Статен-Айленда и Нижнего Манхэттена, поймет, что я старался быть как можно более точным в достоверности описаний этих мест, лишь с теми ограничениями, которые накладывают на меня ритм романа и развитие событий. Однако вынужден признать, что позволил себе несколько видоизменить некоторые ландшафты, пейзажи и тропы исключительно в целях придания повествованию большего драматизма и красоты. Упомянутые средства массовой информации выдуманы, кроме тех, что служат в романе лишь дополнением и не имеют никакого значения, а любые совпадения с реальными людьми, мертвыми или живыми, открытыми или закрытыми делами и частными историями внутри произведения или связанными с ним – не более чем плод простого и вездесущего совпадения.

Не бойся, все пройдет.

– На помощь! – кричу я, зажимая живот рукой и чувствуя, как между ребер сочится кровь. – Держись, Мирен! – в отчаянии шепчу сквозь зубы. – Держись, черт тебя возьми.

«Думай быстрей. Думай. Позови кого-нибудь. Зови на помощь, пока не стало слишком поздно».

Я чувствую, как кровь толчками извергается из тела, словно душу укачало и рвало на этом серпантине последнего пути. Это было ошибкой. Это конец.

Мне не следовало продолжать.

На улице никого, только его шаги преследуют меня. Его удлиненная светом фонарей тень то растет, то исчезает: большая, крошечная, огромная, невидимая, гигантская, эфемерная. Я теряю его из вида. Где он?!

– На помощь! – кричу я снова в пустынную темную улицу, сообщницу моей смерти.

«Ты должна рассказать правду, Мирен. Давай. Давай же! Ты должна идти».

У меня нет телефона, но даже если б был, никто не успеет прийти мне на выручку. Никто не сможет добраться сюда раньше, чем он убьет меня. Кому бы я ни позвонила, взывая о помощи, этот кто-то найдет лишь труп тридцатипятилетней журналистки, душа которой за четырнадцать лет так и не оттаяла от холода той кошмарной ночи.

Свет фонарей всегда воскрешал в моей памяти ужас 1997 года: мои истошные рыдания в парке, их ухмылки, когда они смотрели на то, как я сотрясалась всем телом, крича от боли. От этой раны я не смогу оправиться. Наверное, все должно было закончиться там, под мигающим светом других черных фонарей, на другом конце Нью-Йорка.

С трудом пускаюсь бежать. Каждый шаг острой иглой впивается мне в бок. Я заставляю свое тело тащиться по длинной темной дороге, ведущей к Рокавей-Бич, вытянутому широкому пляжу, изнывающему под жестоким ветром и неутолимым голодом океана, напротив парка Джакоб Риис. В это время там никого нет. Солнце еще не взошло, и убывающая луна печально освещает следы ног на песке. Я оборачиваюсь и вижу, как среди мглы в лунном свете за мной тянутся тонкие кровавые линии, отмечая каждый мой шаг. По крайней мере, по ним агент Миллер сможет восстановить последние минуты моей жизни. Вот о чем думает та, кого вот-вот убьют: что останется после меня, чтобы найти убийцу. Следы ДНК под ногтями, кровь жертвы в машине. Когда он со мной покончит, то отвезет мое тело куда-нибудь далеко, и я навсегда исчезну из этого мира. Останутся только мои статьи, моя история и мои страхи.