Город был белым. Пуританским холодом и отрешенностью, недосягаемой для суетной жизни, отдавала эта белизна.
И над всем высились деревья – я увидел их, когда мы, скользя по наводящему лучу, пойманному далеко в космосе, приблизились к посадочному полю. Именно деревья поначалу навели меня на мысль, что тут – сельская местность. Возможно, сказал я себе, это такая же беленькая деревушка, какие встречаются в Новой Англии, на Земле, – уютно расположившаяся в долине, с весело журчащим ручьем и осенним пламенем рассыпанных по холмам кленов.
Я смотрел на нее благодарно и немного удивленно. Вот где, думал я, славное место! Тихое, мирное… Существа, построившие такую деревушечку, наверняка уж не подвержены особым вывертам и бзикам, которыми так часто поражают обитатели неизвестных планет…
Но деревушкой, о которой я размечтался, тут даже не пахло. Деревья – кто мог ожидать такого? – возвышались над башнями, охватить взглядом которые можно было, лишь задрав голову!
Город вздымался к небу могучим хребтом, не имеющим предгорий. Он окружал посадочное поле стадионным овалом непомерно высоких трибун и уже не сверкал, как совсем недавно, до того, как мы сели, – а источал тихое мерцание, напоминавшее игру пламени свечи в дорогом фарфоре.
И город был белым, и посадочное поле, и даже небо в своей линялой голубизне – почти белело. Белым было все, кроме гигантских деревьев.
Моя шея устала поддерживать голову в неестественно запрокинутом положении, и только теперь, оглядевшись, я увидел вокруг удивительное множество кораблей. Их была уйма – во всяком случае, больше, чем обычно бывает даже на самых крупных космодромах Галактики. Корабли всевозможных форм и размеров роднил цвет, из-за которого-то я и не разглядел их сразу. Белизна кораблей была почти идеальным камуфляжем.
Все сплошь белое, подумал я. Вся чертова планета – белая… Мерцающий город и поле с кораблями выглядели так, словно их из единой глыбы вырезал некий усердный мастер.
И не было никаких признаков жизни. Ни намека на деятельность. Никто не спешил нам навстречу. Все вокруг было мертвым…
Внезапно налетевший ветерок потрепал меня за куртку и тут же утих. Совершенно не было пыли. Ни пыли, которую мог бы поднять ветер, ни какого бы то ни было мусора вообще. Носком ботинка я потер грунт и не увидел следа. Поверхность была такой чистой, будто ее помыли всего час назад.
Сзади послышался шум. Это со своим идиотским баллистическим ружьем спускалась по трапу Сара Фостер. Ружье билось о каждую ступеньку, норовя зацепиться.
Опершись о мою протянутую руку, она ступила на грунт и принялась озираться. Я разглядывал классические черты ее лица, обрамленного роскошной копной рыжих волос, и в который раз поражался полному отсутствию тепла в этом совершенстве.
Сара Фостер подняла руку, чтобы отбросить со лба прядь, вечно падающую – с тех пор, во всяком случае, как мы познакомились.
– Чувствуешь себя букашкой… – тревожно произнесла она. – Как будто кто-то очень большой рассматривает тебя… Вы не ощущаете на себе взгляда?
Я помотал головой. Никаких взглядов не ощущалось.
– В любой момент, – продолжала Сара, – он может поднять свою ножищу и раздавить нас.
– А что наша парочка? – спросил я.
– Тук собирается, а Джордж сидит с блаженным выражением лица и говорит, что он дома.
– Ах ты боже мой!
– Вы, я вижу, недолюбливаете его.
– Да нет, тут другое… Я не в восторге от всей этой бессмысленной затеи. Джорджа можно и не замечать.
– Тем не менее мы попали сюда именно благодаря ему.
– Да-да… Надеюсь, хоть ему-то здесь понравится.
А вот мне здесь не нравилось. Что-то подозрительное было в этой безмолвной белизне, что-то таилось в этой огромности. Почему никто так и не встретил нас? Ведь наводящий луч усадил корабль именно на это поле! И вдруг – никого… А деревья? Где это видано, чтоб деревья достигали такой высоты?
