– Савелий Игнатович отменил все
встречи и просил его не беспокоить. Передать, что вы приходили?
Секретарша, которая работает у моего
мужа последние лет пять, улыбается, как этого требует ее должность,
но глаза выдают неприязнь.
Я ей не нравлюсь.
Высокая, худая, как жердь, с кривыми
зубами и тонкими волосами, мне непонятно, почему Савелий ее держит
при себе. Раньше он всегда выбирал себе в секретари красоток,
объясняя мне это рабочей необходимостью. Ведь клиенты любят глазами
и щедро сыплют деньгами, если их глаз радуется.
– Я его жена, уважаемая… – я делаю
паузу и демонстративно беру ее бейджик в руки, – Елена. Так что
запись на прием к мужу мне ни к чему.
– Вы можете ему позвонить, –
скалится эта Елена, и я вижу, что еле сдерживает ругательство.
И чем же я ей не угодила? Неужто
влюбилась в Саву?
Я молчу и бульдозером иду в сторону
кабинета.
Не скажу же посторонней девице, что
муж всё утро сбрасывает мои звонки, а сообщения не читает.
Не будь ситуация настолько
серьезная, я бы не обратила внимания на это, но сейчас счет шел не
на часы, а на минуты. И если надо будет, то я прерву любые его
звонки и встречи.
Вот только когда я дергаю ручку,
дверь не поддается. Закрыта.
– Савелий Игнатович уехал час назад.
Я же говорила, что приемные часы окончены, – отвечает Елена,
реагируя на мою приподнятую бровь.
От моего взгляда она тушуется и
отводит взгляд, а я поджимаю губы и едва не кричу, чувствуя, как
меня накрывает отчаянием.
Где же муж, когда он так сильно
нужен?
Мы женаты уже восемнадцать лет, и со
временем чувства в нашем браке хоть и померкли, уже не горят ярким
пламенем, но стали ровными, как штиль, и стабильными, позволив нам
реализовать себя и свои мечты, родить троих прекрасных детей – двух
мальчиков семнадцати и десяти лет, и одну девочку пяти лет.
В последние годы я видела, что муж
отдаляется, так что когда забеременела четвертым, решила рожать.
Финансово мы обеспечены, недвижимость большая, в жизни реализованы,
и я была полна надежд, что Савелий станет чаще появляться дома,
воодушевившись моей беременностью.
Вот только всё вышло наоборот.
За последние месяцы я вижу его от
силы три раза в неделю – на хоккейных тренировках нашего младшего
сына Ивана. Когда засыпаю, он еще на работе, а когда просыпаюсь,
вижу лишь смятую подушку.
– Куда уехал? – холодно спрашиваю я
у секретарши, а сама нервно сминаю ремешок своей сумки.
Меня трясет, и я боюсь, что вскоре у
меня случится истерика от беспомощности, но я стараюсь держать себя
в руках, ведь до сих пор не сообщила мужу о важном.
– Наверное, на объект. Сегодня сдача
проекта для заповедников, – неохотно отвечает она и отводит
взгляд.
Мне кажется это странным, но вместо
уточнений я со стоном выдыхаю и сажусь на диванчик, хватаясь рукой
за свой небольшой животик. С самого утра у меня во рту и маковой
росинки не было, так что голод дает о себе знать.
Мне стыдно перед своим малышом, ведь
ему тоже надо кушать, а я морю его голодом, но когда утром мне
позвонили из школы нашего с Савелием второго сына, я выбежала из
дома в пижаме, даже не умываясь, какой там завтрак. Никогда не
думала, что трагедия придет и в наш дом.
– Звоните ему, Елена, немедленно! –
цежу сквозь зубы из последних сил и едва не плачу, чувствуя режущую
боль внизу живота.
Елена вдруг переводит взгляд на мое
платье в области таза и бледнеет, после чего судорожно берет в руки
мобильник и подносит его к уху. А я опускаю взгляд и вижу, что
ткань покрывается кровью.
– Савелий Игнатович, вы не могли бы
подняться в приемную? Это срочно. Очень срочно!
Ложь. И зачем она скрывала, что Сава
в офисе?
Выдержка у девушки слабая, и она вся
бледнеет при виде крови, после чего с грохотом падает со стула. А
вот я не могу ей помочь, сама лежу ничком на диванчике и боюсь
пошевелиться. Она приходит в себя почти сразу и встает, держась за
угол стола, но на меня старается не смотреть. Боится вида
крови.
