Жертвуя королевой

Сердце пропустило удар, ухнуло куда-то в живот и вернулось на место с застрявшей в нем иглой. Я глубоко вдохнула, не понимая, что со мной только что произошло. Какое-то смутное предчувствие, невесть откуда взявшаяся тревога, словно вот-вот что-то должно случиться.

Словно подтверждая мои мысли, раздался стук и тут же дверь распахнулась:

– Лора, можно? – спросила кадровичка и, не дожидаясь разрешения, подошла к моему столу.

Такая бесцеремонность меня удивила, но я решила, что сейчас не подходящее время, чтобы выставить ее за дверь и заставить войти как положено.

– Что за срочность? – спросила я, все еще ощущая легкий тремор в руках.

– Приказ на увольнение, – оно положила на стол бумаги.

– Кто увольняется?

– Вы, – кадровичка слегка ухмыльнулась, не скрывая злорадства.

– Ты, дорогая, ничего не перепутала? – моему изумлению не было предела.

Такое было невозможно даже в теории. Уволить меня мог только один человек – мой муж, Макс Рихтер, генеральный директор рекламного агентства, носившего, на секундочку, мое имя – «Лора».

Но вот я взяла приказ и там русским по белому: «Прошу уволить меня по собственному желанию с занимаемой должности арт-директора», – и так далее: Лора Рихтер, уже проставленная печать и дата, ожидающая моей подписи.

– Бред какой-то, – я скомкала приказ и выбросила в урну.

Кадровичка недовольно сморщилась. Я знала, что эта стерва всегда меня ненавидела, и теперь настал ее звездный час.

«С тобой я разберусь позже», – подумала я. А пока мне нужно было решить вопрос с моим мужем. Либо он что-то перепутал и маханул печать, не разбирая, что визирует, либо выжил из ума. Других вариантов не было.

Я вышла из кабинета, слегка бортанув плечом кадровичку. Та фыркнула, видимо, уже не разбирая кто я и кто она.

Я выскочила на улицу из офисного здания и глубоко вдохнула. Но душный московский воздух этого жаркого лета не принес облегчения.

В сердце так и саднила невесть откуда взявшаяся там игла предчувствия беды.

Я глянула на безоблачное и неистовое в своей синеве небо. Небо немного успокоило меня своим равнодушием и глубиной.

«Что ж, Макс Рихтер, посмотрим, что там у тебя за помутнение рассудка», – сказала я самой себе и двинулась, отстукивая женский марш каблуками по тротуару в сторону главного корпуса нашего рекламного агентства.

Мой первый мужчина, мой муж, мой гений – лучший из людей, вот кем был всегда для меня Макс.

Я вышла за него в восемнадцать лет, когда ему было двадцать два, и не знала других мужчин. Да и знать не хотела. Не было равных Максу Рихтеру. Никто не мог сравниться с ним ни внешне, ни как-нибудь еще.

Глубокие и спокойные синие глаза. Синие как вот это сегодняшнее летнее небо надо мной. Четкие, правильные черты лица, резко очерченные губы, благородный нос и подбородок.

Макс Рихтер – породистый самец с потрясающей фигурой пловца и огромным пламенным сердцем. Один на миллиард.

Математический гений, шахматный гроссмейстер, в свои двадцать семь он получил докторскую степень по философии, по математике и как бы подводя черту – по философии прикладной математики и механики.

И фигура пловца у него не потому, что похоже, а потому, что он еще и мастер спорта по плаванию.

Ему не нужно было на самом деле это рекламное агентство. Он открыл его для меня. Чтобы жена – художник-иллюстратор не только мечтала продавать свои будущие шедевры, но и достойно зарабатывать своим трудом до тех пор, пока ее картины не поднялись в цене настолько, чтобы жить безбедно и не заботясь о завтрашнем дне.

Макс Рихтер сделал для меня все, что может сделать любящий мужчина для своей женщины. Но главное – он любил меня так, что эту его любовь я чувствовала через любые расстояния и сквозь бетонные стены.