– Тебе же сорок шесть, Варя, не
боишься в таком возрасте рожать?
Этот вопрос от коллег и знакомых я
слышу чаще, чем “когда в декрет, Варя?”
Я даже удивлена, что отдел кадров,
который я возглавляю вот уже десять лет, держался дольше всех и
решил проявить любопытство ближе к концу срока беременности.
– Да, Варвара Леонидовна, я
восхищена, что вы решились сохранить плод и не побоялись
осложнений, – поддерживает моего зама новенькая из отдела
снабжения, которая пока занимает стол в нашем кабинете, пока в их
делают ремонт.
Работает она всего две недели, но
уже успела обрести статус наглой и прямолинейной девицы. Вот только
если большая часть женщин ополчилась на нее, явно завидуя молодости
и красоте, то вот мужчины провожали ее с явной жаждой обладания в
глазах.
Я уже и не помнила, когда мне также
смотрели бы вслед. Сорок шесть – это, может, и не приговор, но даже
самые дорогие крема не способны остановить естественный процесс
старения. А уж когда мой живот стало уже невозможно скрывать, я
растеряла привлекательность даже для самых преданных
поклонников.
– Медицина шагнула далеко вперед,
Ольга, – спокойно говорю я, не воспринимая уже все эти страшилки
всерьез. – И не переживайте так, я осведомлена о рисках и регулярно
проверяюсь у своего врача. Георгий Константинович, что там насчет
нового прокурора? Во сколько он приедет?
– Собрание назначено на одиннадцать
тридцать утра, – отвечает мой заместитель и больше вопросов по моей
беременности не задает.
Он прекрасно слышит мой
предупреждающий тон и видит красную линию, которую я очерчиваю.
Остальные две сотрудницы, Ира и Яна, переглядываются и помалкивают,
соблюдая субординацию.
– Говорят, Оля – любовница нового
прокурора, поэтому и пристроили ее к нам по просьбе сверху, потому
и ведет себя так нагло и бесцеремонно, – делится со мной сплетнями
Яна, когда в кабинете перед собранием мы остаемся одни.
Мы с Яной работаем в городской
прокуратуре больше двадцати лет. Она младше меня всего на два года,
так что мы давно с ней числимся едва ли не как лучшие подруги.
Шутка ли, провести бок о бок большую часть жизни.
Она берет у меня со стола карманное
зеркало, поправляет свои черные короткие волосы и подкрашивает губы
красной помадой, прихорашиваясь. Несмотря на четверых детей, ей
удалось сохранить фигуру, так что по ней и не скажешь, что за
плечами у нее внушительный опыт.
– Нам-то какое дело, чья она
любовница? Не из нашего отдела – не наша головная боль, – цокаю я и
медленно встаю, чувствуя, как слегка тянет живот.
– Что такое, Варь? Воды отошли? –
пугается Яна, позабыв об Ольге и ее личной жизни.
– Какие воды, Ян? Я всего лишь на
шестом месяце, по животу не видно, что ли?
Я раздвигаю полы пиджака, выставляя
его на обозрение, чтобы продемонстрировать, что он не такой уж и
большой, каким его видит мой муж, но в ответ подруга качает
головой.
– Варь, я же застала две твои
прошлые беременности, ты с таким же маленьким животом до самых
родов проходила. А уж если объемные свитера надевала, так и вовсе
не понять было, что ты на сносях.
– В молодости, если честно, только
между нами, Ян, беременности легче проходили.
– И не говори, я же четвертого
своего рожала в тридцать пять. Не сорок шесть, конечно, но радости
тоже мало. Ноги отекали так, что становились похожи на плотные
трехлитровые банки. Я как отстрелялась тогда, так и зареклась
рожать. Приняла жесткие меры, чтобы больше не было осечек. Хотя
сейчас не нарадуюсь, три сыночка и красавица-дочка, прям как из
сказки. А уж когда вижу, как с ними муж возится, особенно с
младшенькой, обо всех проблемах забываю. Не жалею все-таки, что
родила, так что и за тебя держу кулачки, чтобы всё прошло без
сучка, без задоринки.
