Мама всегда улыбалась. Даже когда нас
бросил отец, не падала духом. Житейские невзгоды она всегда
встречала с гордо поднятой головой. Работала, кормила меня,
поддерживала, внушала надежду и вдохновляла. Мама у меня была
удивительная. Поэтому когда она заболела и попала в больницу, я
старалась держать планку. Устроилась на работу официанткой в
ресторан. В шесть вечера, напялив юбку-карандаш и белоснежную
рубашку, влезала в свои старые, потертые туфли, и шуровала между
столиками, не ропща на судьбу.
Единственное, что не устраивало, это
имя. Мама почему-то решила назвать меня Забавой. Какое-то оно
дурацкое, будто приклеивало ярлык легкомысленной и несерьезной
особы. И все свои двадцать лет я пыталась доказать, что я
серьезная, надежная, упорная, достойная. И вообще! Человек с
большой буквы!
Четыре года грызла гранит науки и
собиралась закончить университет на красный диплом, несмотря на то,
что черная полоса сдавила горло.
Разрываться между кафе и занятиями
было сложно, но я смогла. Как трактор, перла к цели, ничего не
страшась и всюду успевая. С трудом, но удерживала успеваемость на
уровне.
На филфаке все боялись одного
неуговариваемого бульдога женского рода - Картошкину Надежду
Павловну. На известный овощ она походила постоянно недовольным
лицом, покрытым морщинами, и манерами гестапо. На ее пары с
окопов лени выруливали заядлые лентяи и прогульщики. Ее занятия не
пропускал никто. Ибо педагогика - наука всех наук, а мегера с
губами цвета крови смотрела на нас с таким торжествующим видом,
чтобы все поняли, как крупно повезло студентам филфака оказаться в
ее педагогических лапах.
Я бежала на экзамен после тяжелой
ночи. Вкалывала в кафе как рабыня Изаура, обслуживая столики.
Ракетой влетела в аудиторию с помятым лицом, в видавших виды
джинсах и черной футболке. Смерив меня презрительным взглядом,
Картошка оторвалась от раскладывания экзаменационных билетов на
столе.
-Ты готова к экзамену? - спросила
она, растягивая губы в пластиковой улыбке.
-Абсолютно! - и это была правда. На
работе в перерывах между наплывами посетителей я умудрялась
штудировать лекции.
Лицо Надежды Павловны исказилось
гримасой, которую невозможно описать - ненависти, смешанной с еле
сдерживаемым желанием стереть меня в порошок и развеять прах через
окно.
-Тяни билет, - не дала очухаться и
выбрать место для приземления.
Я бесстрашно кивнула, и гордо
взглянув на нее, предложила:
-Могу без подготовки, - за
спиной аудитория ахнула. Сейчас начнется мучительное поедание
мозгов. В своих прогнозах не ошиблась.
Когда все мои кишки с внутренностями
Картошка намотала на свой палец, долбя дополнительными вопросами и
получая детальные дополнительные ответы, я услышала:
-Зачетку давай, “пять”.
Свое “отлично” я заслужила и шла к
маме в больницу летящей походкой, широко улыбаясь всему миру.
Похвастаюсь оценкой, занесу еду с одеждой, и на работу.
Мама сидела на кровати, стараясь
бодриться, но ее лицо осунулось и побледнело.
-Врач навыписывал столько лекарств, -
смущенно протянула она рецепт. Список был длинным и нечитаемым.
Засунув листок в сумку, я поцеловала ее в щеку, и раскрыла перед
глазами зачетную книжку.
-Сдала первой. Думаю, “пятерку”
больше никто не получит, - я вспомнила лицо бульдога и мысленно
перекрестилась. Отмучилась.
-Как же я горжусь тобой! -
растроганно обняла мама. - Так стыдно, что свалила проблемы на твои
хрупкие плечи, - ее глаза предательски заблестели.
-От улыбки хмурый день светлей, -
затянула я песню и покружилась перед ней. - Главное, чтобы ты
выздоровела. Лекарства занесу завтра. Выше нос, прорвемся!
Видя, каким деланно бодрым голосом я
выдаю ей новости, мама успокоилась и стала рассказывать, как
продвигается лечение.
