Никита
— В тему твои родители решили в
Австралии почилиться, — Анвар разваливается на пассажирском сиденье
нового «Лэнд Ровер Дискавери» и с завистью проводит рукой по
торпеде. — Красавчик!
Красавчик, правда. Две недели как из
салона.
— Не боишься? Твоего отца инфаркт
схватит, если он узнает, что ты его новьё взял, — беспокойно ерзает
Мамаев.
— Не узнает, — поворачиваю ключ и
кайфую от того как тихо урчит двигатель, — он вечером звонил из
Мельбурна. Спать собирался, у них почти двенадцать ночи было. Я
только с тренировки пришел.
— С Австралией разница во времени
семь часов? — уточняет друг. Киваю. Он морщит лоб. — Значит там
пять утра.
Да. А у нас десять вечера, как раз
начинается самый движ. Мы с Анваром едем в «Кактус», там очередная
тусня. У Дыма сегодня день рождения.
— А охрана не спалит? — не унимается
Мамаев. — Чего ты свой «Форд» не взял?
Выруливаю со двора, и меня прет как
плавно у «Дискавери» вращается руль.
— В «Кактус» на «Форде»? Это днище,
Анвар! — пренебрежительно щурюсь. На приборной панели загорается
предупреждающий индикатор, звучит прерывистый сигнал. Киваю в
сторону зудящей панели: — Пристегнись!
— Нормальная тачка как по мне, — не
соглашается Мамаев, защелкивая ремень безопасности.
— Четыре года машине, Анвар, это
ископаемое, а не автомобиль. Отец хочет его мне отдать, когда я
получу права.
— А ты?
— А я надеюсь, что он все-таки купит
себе новый «Кайен» и отдаст мне Красавчика, — лениво рулю одной
рукой. Реально, он сам едет, я почти не прикладываю усилий.
— Думаешь купит?
— Отец считает, машина должна быть
новой и дорогой. Я тоже так считаю. Это у нас общее. Три года тачке
— уже ископаемое.
— Мне б такое ископаемое, — друг
откидывается на спинку сиденья. — Мне до совершеннолетия светит
максимум гироскутер.
У Анвара двое старших братьев, один
младший и еще младшая сестра. С таким строгим отцом как у них
Мамаеву до совершеннолетия точно ничего не светит.
— Меня мать прикрывает, она считает,
что Топольские не должны ездить на дровах. Так что, можно сказать,
я наполовину под родительским благословением, — небрежно бросаю, и
Анвар понимающе хмыкает.
С Мамаевым мы знакомы с первого дня,
как пришли в лицей. «Сотый», самый крутой в городе. Как бы Анвар ни
жаловался, у Мамаевых нормальная семья, в отличие от нашей.
У нас каждый сам по себе. Мать еле
упросила отца взять ее с собой в Мельбурн, и он сделал это через
силу.
В «Кактус» едем в объезд — без прав
лучше не попадаться на глаза патрульной полиции. Опаздываем.
Разговор с отцом занял время, и по закону подлости попадаем в
нехилую пробку.
— Надо было рискнуть и ехать через
центр, — Анвар высовывается в окно и присвистывает. — Там авария,
Ник, пробка не рассосется, пока полиция не приедет.
Переглядываемся. Ничего не отвечаю и
въезжаю на бордюр. Как раз осталось дождаться патрульных, чтобы
меня поимели по полной.
Выруливаю с проспекта и смотрю на
навигатор. Дворами до ночного клуба, где Дым отмечает день
рождения, вдвое короче. Надо только не гнать, чтобы в темноте не
собрать всех «лежачих полицейских».
— Тормози, Ник! — кричит Анвар.
Я уже сам вижу нахохлившегося
котяру, которого выхватывают из темноты ксеноновые лучи
«Дискавери».
Черный, гаденыш, поэтому поздно его
заметил. Вдавливаю педаль тормоза в пол чуть ли не двумя
ногами.
Я успел, ну успел же? Но откуда-то
справа выныривает дрыщ в толстовке с капюшоном, и раздается глухой
стук об капот.
Толчок, пацана бросает вперед. Он
падает на четвереньки и неловко валится на бок. Ну все, приехали на
тусу…
Анвар рядом глухо ругается, сползая
по спинке сиденья.
— Что за чел? — говорю равнодушно, а
у самого спина покрывается потом. Я правда человека сбил?
— Сдавай назад и крути влево, Ник,
отваливаем! — вытирает мокрый лоб Анвар.
