Сагда поклонился, сложив ладони лодочкой у переносицы, что означало крайнюю степень уважения. Но его глаза уже успели изменить цвет с тёмно-коричневого на оранжевый. Не прошло и пяти минут, как он испытал гнев – главный триггер для трансформации.
Он провёл языком по зубам, желая убедиться, что те ещё не изменили форму. Сложно взять себя в руки и погасить раздражение, когда перед глазами постоянно маячит его источник – молодой Хранитель, который так некстати успел заметить отсутствие на тыльной стороне ладони Сагды печати визитёра.
Чёртова печать, служившая пропуском в центр города, стёрлась. Скорее всего, тому способствовала повышенная влажность, разъедающая воздух Пангеи даже после заката.
– Я не вижу вашего пропуска, господин! – обратился молодой Хранитель с цепким взглядом к незнакомцу в чёрной хламиде, со щёлочками едва различимых глаз на смуглом округлом лице, кивая на руку, где полагалось быть печати.
Обращение на «вы» было уважительным. Пока что было, но подозрительный взгляд юноши говорил о том, что при малейшем поводе он не задумываясь перешагнёт эту тонкую грань.
– Извините, господин Хранитель, боюсь, она стёрлась, – ответил Сагда, судорожно оглядев ладони с обеих сторон. – Влага, понимаете ли…
– Вы должны знать, что обновление пропускной печати является обязанностью граждан Пангеи. Это ваша ответственность! – строго произнёс Хранитель.
«Какой же ты молоденький и худосочный, – подумал Сагда. – Хватило бы и доли секунды, чтобы вонзить клыки в твою тоненькую шейку, переломить её, как цыплёнку, чтобы твоя неразумная голова под форменным шлемом болотного цвета навсегда распрощалась с так и не познавшим греха телом».
Но нет и ещё раз нет. Он должен контролировать гнев – спусковой крючок, провоцирующий проявление его звериной сути, которой нельзя было позволить вырваться наружу. Поэтому, вопреки подавляемому с таким трудом желанию, ему приходилось лепетать и пресмыкаться, лишь бы поскорее убраться из этого места.
– Да, всё так, вы абсолютно правы. Я вернусь и обновлю пропуск, – сказал Сагда и снова изобразил подобострастный поклон, сомкнув у переносицы ладони в знак предельного уважения к юному представителю власти.
Они стояли на мосту, служившему границей между Нижним городом и центром Пангеи; мост был перекинут через глубокий ров – вместилище потока бурной реки, текущей с белокаменных гор, – и их голоса утопали в звуках гремящего внизу водопада.
Начиналась ночь, и центр освещали факелы, придавая причудливые формы очертаниям череды отвесных скал, видневшихся на горизонте в туманной дымке тяжёлого свода небес.
Жара и влага были невыносимы. С обоих мужчин градом стекал пот.
Выражение лица Хранителя смягчилось. Видимо, ему польстил поклон незнакомца, что не ускользнуло от внимания Сагды, позволив расслабиться и снять напряжение, к тому времени успевшее достигнуть опасных пределов. Глаза его вновь приобрели прежний тёмно-коричневый оттенок.
«Хвала Создателю! Кажется, на этот раз пронесло! Лишь бы ему не пришло в голову проверить рюкзак…» – Сагда только подумал, как Хранитель, уже готовый было отпустить его с миром, внезапно опомнившись, произнёс:
– Уважаемый, а в рюкзаке у вас что? Будьте любезны, предъявите к досмотру!
«Нет, только не рюкзак!»
Ужас неминуемого разоблачения ледяным холодом пробрал всё нутро Сагды, всевозможные варианты последствий вихрем пронеслись в голове, к горлу парализующим комком подступил страх.
Страх, не поддающийся контролю, неистребимый даже прожитыми в лицемерии и двуличии годами, выдаваемый каждой клеткой его тела, предательски наполнял атмосферу и стал отчётливо ощутим, тем более для такой юной и целеустремленной ищейки, как молодой Хранитель.
