Иллюзия

1

Я зашел в зоопарк не потому что люблю животных в клетках. Просто он был мне по пути и, вместо того чтобы сесть в такси и отправиться домой, немного поколебавшись, а стоит ли, я купил входной билет и направился к воротам.

Большая белая акула подплыла к входу и внимательно посмотрела на меня. Ее глаза были черные и блестящие, будто вскрытые лаком. Больше всего они напоминали черные пуговицы на моей куртке – такие же твердые и неживые. Или черные глаза – бусинки на детском плюшевом медведе. С той лишь разницей что медведь в детстве был игрушечный, а акула сейчас что ни на есть настоящая. Факт. Она распахнула пасть и неожиданно произнесла:

– Добро пожаловать в зоопарк. И, хотя, лично я, например, с большим удовольствием вас бы съела, но не голодна. Завтракала.

Черные бусинки при этом отсвечивали глянцевым лаком.

– Благодарю вас, – вежливо ответил я, и повернувшись боком протиснулся в калитку.

– Знаете, а билет можно было и не покупать, – акула двигалась рядом, то заплывая вперед, то возвращаясь в мою акваторию, – ведь контроллеров на входе нет. Их здесь никогда и не было, а турникет поставили специально для сомневающихся в своем праве заглянуть сюда. Знаете, есть такие люди, которым обязательно надо купить билет чтобы куда-нибудь зайти, – она посмотрела на меня оценивающе, будто хотела понять не отношусь ли я к таким, – они думают что без билета их не пустят.

Глаза, не мигая, смотрели прямо на меня.

– Вы можете вернуть его в кассу, – добавила она, кивая на кусок раскрашенного картона в моей руке.

Билет был ярким с гармонично подобранными красками и мне не хотелось с ним расставаться. И да, в чем-то она была права – он как бы давал мне официальное разрешение пройти внутрь, хотя никто у меня это разрешение не спрашивал. Есть у меня билет или нет – интересовало только меня.

В это же время сам Билет скривился в моей руке, что должно было означать ужас при мысли о том что его вернут в кассу и плотно обхватив мой палец колючим картоном, бурным смешением красок на своей поверхности изобразил свое негодование по этому поводу.

– Мы, Билеты, рождаемся на свет когда нас покупают и умираем сразу же, как только нас выкидывают или возвращают. Я не хочу умирать в младенчестве, – судя по всему Билет был настроен весьма решительно, – не возвращайте меня!

Акула молча наблюдала за мной в ожидании ответа.

– Благодарю вас за совет, однако если до вашего появления я сомневался, стоит ли вообще заходить сюда, знаете ли, не люблю животных в клетках, то сейчас точно предпочту оставить его на память, – я поспешно засунул тут же успокоившийся билет в карман. Он сразу отпустил мой палец и, как мне показалось, даже удовлетворенно крякнул из своего убежища.

– Важно только то, что помнится и без напоминаний, – акула посмотрела на меня многозначительно, как бы сомневаясь, а стоит ли вообще продолжать разговор, и добавила:

– Только оно и существует.

Втроем мы проследовали на территорию зоопарка и калитка тут же захлопнулась за нами, словно отсекая возможные пути к отступлению. Спустя какое-то мгновение сама калитка вместе с прикрепленными к ней воротами и забором, растворились в воздухе, и я с ужасом, смешанным с изрядной долей любопытства, обнаружил что вокруг нас остался только один зоопарк. Исчезло все что им не было – дорога, на которой стояли такси, в любой момент готовые отвезти меня домой, здание касс, где я покупал входной билет, и даже массивные скульптуры животных при входе, около которых я так любил фотографироваться маленьким. Все это растаяло, растворилось в окружающем нас Пространстве. Вокруг нас осталось лишь несколько тропинок, ярко освещенных солнцем, звенящий воздух и мое исполинское любопытство, разбавленное каким-то детским восхищением. Детским – потому что только в детстве чувство восхищения может быть вызвано исключительно волшебством.