— Эмили, тебе письма! — Ронда,
вручив мне стопку конвертов, улыбнулась и пошла разносить почту
дальше.
Сегодня она была дежурной и помогала
нашей директрисе, мадам Фоббс. Сейчас все воспитанницы пансиона
сидели в общей гостиной, и подруге не пришлось бегать по нашему
двухэтажному корпусу: все ее адресаты оказались в одном месте.
Мои письма были уже вскрыты и
прочитаны нашей директрисой, дабы ни одна нежелательная строчка не
проскользнула мимо ее бдительного взгляда и не смутила покой
воспитанниц. Поэтому мне осталось лишь достать первое письмо из
конверта и начать чтение. И тут же слегка помятые страницы выпали
из моих рук, потому что в них сообщалось, что мой опекун, дядюшка
Олаф, скончался, и новым опекуном станет какой-то мистер Фиггинс.
Первый раз слышу эту фамилию! Кто это вообще?
Собрав листы с пола, я закрыла глаза
и медленно вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться. Я видела
дядюшку Олафа всего пару раз, но за последние годы он заботился обо
мне лучше, чем этого заслуживала малознакомая дальняя родственница.
Благодаря ему я училась в превосходном пансионе, а мои платья на
балах, куда нас вывозила мадам Фоббс, были ничем не хуже, чем у
других девушек. Может, я хотя бы успею попасть на похороны, чтобы
отдать дань уважения?
Вчитавшись в письмо от поверенного
дядюшки Олафа заново, я с сожалением осознала, что его похоронили
еще неделю назад, а мне просто забыли сообщить — пока из пансиона
не пришел очередной счет, и поверенные не вспомнили, что неплохо
было бы поставить меня в известность.
— Бедный дядюшка Олаф, —
пробормотала я. — Нужно написать его дочерям письма с
соболезнованиями.
Теперь аномальная толщина стопки
писем стала понятна — наверное, это были соболезнования мне.
Однако, вопреки ожиданиям, второе письмо оказалось посланием от
моего нового опекуна, мистера Фиггинса. Вздохнув, я поднесла первый
лист к глазам, но уже через несколько секунд вскочила на ноги,
потому что в письме мистер Фиггинс в самых вежливых выражениях
приказал мне выйти за него замуж. В следующие выходные.
— Да как он смеет! — с возмущением
прошипела я.
Незнакомый мне пока мистер Фиггинс
вряд ли влюбился в меня с первого взгляда, так как мы никогда не
встречались. Скорее, приступив к опекунству и изучив, сколько
приносит мое поместье и удачно вложенные дядюшкой Олафом средства,
он решил не упускать плывущий ему в руки куш. А тот скоро должен
был так же стремительно из них уплыть, потому что через два месяца
мне исполнится восемнадцать лет, после чего потребность в опекуне
отпадет.
Нужно поговорить с мадам Фоббс, —
решила я и, не откладывая дела в долгий ящик, поднялась на ноги и
направилась в директорский кабинет. Мадам всегда хорошо ко мне
относилась…Может, она сможет помочь?
Дорога до кабинета казалось
бесконечной. Наконец, я постучала в тяжелые двери из темного
лакированного дерева и, получив разрешение войти, скрылась
внутри.
— Увы, ничего сделать нельзя, —
развела руками почтенная дама, выслушав мой сбивчивый рассказ. — С
точки зрения закона, он имеет полное право заставить тебя выйти
замуж за того, кто покажется ему наиболее подходящей партией для
его подопечной.
— Может, вы хотя бы знаете, как он
выглядит? — с совершенно несчастным видом спросила я. — Сколько ему
лет?
Может, этот Фиггинс молод и хорош
собой?
— Вроде бы я о нем что-то слышала, —
мадам Фоббс задумчиво побарабанила пальцами по подбородку. — Да,
точно, мне о нем рассказывали. Боюсь, он старше тебя раза в три, и
у него уже взрослые дети твоего возраста.
Кошмар! Мало того, что этот тип,
судя по всему, намеревается прикарманить мои средства, так он еще и
почти старик! И не стыдно ему?
— Однако, — тут мадам Фоббс,
кашлянув, бросила грозный взгляд на свою секретаршу, и та тут же
упорхнула из кабинета, — до твоего совершеннолетия осталось всего
пара месяцев. Может, тебе есть у кого временно погостить?
Какие-нибудь дальние родственники, у которых тебя не станут
искать?
