1.
Была осень. Вечером шел обычный, для этой поры, мелкий дождь. Свет фонарей брызгами падал на кроны оскуделых деревьев, а бурлящие лужи, расползлись по старому асфальту, подчеркивая каждую ямку. По пустынной дороге, шатаясь и пятясь, пилотировал силуэт, останавливаясь у каждого столба, чтобы передохнуть. Этот ритуал он проделывал практически каждый день, даже его одежда была теперь частью этого ритуала, ведь он мог не снимать ее месяцами. Противная вонь была слышна даже в нескольких метрах от него, отсыревшие и рваные тряпки на нем пропитались кислым запахом пота, перегара и табака. Каждый вечер, без выходных и праздников, в любую погоду и пору года, он был пьян, но каждый вечер, он возвращался домой, чтобы восстановиться и продолжить свое не простое дело. Его дом, деревянный и почерневший от старости, был частью его маленькой Вселенной, в которую он окунался, прибывая в медитативных состояниях, пограничных с Нирваной. Мужчина казался обычным алкоголиком, но порой говорил интересные вещи. Он нечто познал, известное только ему. Им ничего не отрицалось, он признал свою слабость, а вместе с тем и свою обреченность. А ведь и вправду, у него никого не было, и лишь голодный худой пес, который все время сидел на цепи, и выживал лишь потому, что его подкармливали соседи, мог выслушать его и поддержать.
Преодолев последний отрезок до облезлой железной калитки своего дома, мужчина завалился в большую лужу, что разлилась во дворе. В окне соседнего дома появилась тень, она выглянула и вновь исчезла. Пес заскулил и вылез из протекающей от дождя будки. Он уставился на мужчину – тот бульдозером разгребал размокшую грязь. Лохматый ждал, когда он доползет ближе и станет изливать душу, как это делал обычно, но сегодня дядя немного перебрал и выбравшись из лужи уснул, уткнувшись лицом в грязь. Спустя какое-то время тень в соседском окне появилась снова и через несколько минут вышел сосед, накинув коричневый дермантиновый плащ и обувшись в высокие рыбацкие сапоги. Он с трудом затащил трудягу в дом, уложил рядом с печкой и разжег огонь. Мужчина тем временем уже распластался на полу и что-то бормотал. Подбросив побольше дров и укоризненно, но с жалостью, глянув на хозяина, ушел.
К утру дождь стих. У остывшей печки дрожа от холода, скрутившись лежал мужчина. Он не спал, но подниматься не спешил, ведь определял время с точностью до десяти минут. Лет десять назад он пропил единственные наручные часы, но настроил свои внутренние, в которых как казалось, был даже будильник. Вставать же не было смысла, магазины еще были закрыты, а у коллег если и было что-то, то уже наверняка выпито. Он просто ждал, запустив руку в небрежно обскубаную механической машинкой бороду и стуча зубами бормотал себе под нос. Скрипнула калитка, но собака не подала голоса.
– Ваня. Черт бы тебя побрал. – послышался голос со двора. – Выходи, а то я в этот хлев не ногой.
Этот голос мужчина знал лучше всех, ведь это был его Ангел-хранитель, благодаря которому его все еще держит земля. Это был вчерашний сосед, в очередной раз не позволивший ему замерзнуть и окоченеть.
– Выходи, поправлю. – снова послышался голос и в доме загремели бутылки.
Весь грязный и излохмаченный Иван вышел во двор и протянул свою огромную мозолистую руку с черными закорелыми полосками грязи, которые словно мехенди украшали ее. Сосед с легким отвращением поглядел на мужчину и протянул маленькую стограммовую бутылку с прозрачной жидкостью. Ваня схватил ее так, будто это была чистая родниковая вода, а он две недели блуждал по сухой пустыне. Влив жидкость себе в беззубую пасть он одним глотком отправил ее дальше в желудок.
– Кхааа. – будто дикий зверь прорычал он. –Толян, благодарка тебе! Хм! Хм! – слегка прокашлявшись, протянул руку тот. – Ты мой брат! – мужчина сделал паузу. – Закурить есть? – улыбка из нескольких желтых зубов показалась на его смуглом лице.
