"Броская черно-белая этикетка. квадратная бутылка со сточенными гранями с не менее броским просто манящим темным цветом виски. Ждек Дениэлс№7 олд. Моя старая мечта. Темный. Выдержан как выдержан в общении достойный и культурный человек. Темный наверное потому что выдерживается дольше, а может бочки как стейк well done- глубокой степени обжига. Много гари и дубильных веществ. Может все проще: черная этикетка оттемняет содержимое, как хитон делает веселых и оптимистичных по сути монахов угрюмыми и мрачными. "
Мужик лет 45 долго стоял напротив прилавка и пялился на бутылку известного бреда виски несмотря на нескрываемое удивление продавца, молчал и ничего не брал.
"Джек лишь его кличка. Настоящее имя Джаспер по фамилии Дэниел пришел подрабатывать к местному пастырю делать виски, да так вошел во вкус, что организовал свое производство, а умер из-за плохой памяти-забыл цифровой код на сейфе, испиннал сейф, сломал палец, получил сепсис и пиздец. Похоже веселый был малый"
–Мужчина вы будете что-нибудь брать. Или берите или отойдите от прилавка,– не выдержала продавщица
–Дайте мне выбрать, выпивка-дело обстоятельное и серьезное, мне надо подумать,– ответил мужик.
"Стоит 2500, у меня на карте – три с копейками. Возьму и потом целую неделю без карманных денег. Хотя какой же это виски? Брага в основном изготавливается из кукурузы. По идее это бурбон., но со своей технологией. Бурбон с ванильно-карамельным вкусом, в котором, как я читал, есть оттенки ириса, спелых фруктов и экзотических пряностей."
–Мне, пожалуйста, дайте хлебной. 0.33. Среднего брата. Дениелс- в следующий раз. Обстоятельства пока не располагают. – по детски обиженно сказал мужик.– Оплата по карте. Мечта откладывается.
Мужика звали Магусум. Родители были деревенскими и назвали его модным деревенско-татарским именем Магусум, в русскоязычной среде ставший Максимом. Максим работал в маленькой фотостудии, задние которой располагалось около Старого аэропорта г. Казани. Максим любил свою работу. К своим годам он открыл свое ИП и зависел только от клиентов, которым обещал "быстро и качественно". Клиентов было немного так как студия размещалась в непроходном месте, но расположение своих фотоуслуг ему нравилось по некоммерческим соображениям: недалеко от дома, тихое и спокойное место. Он часто выходил курить и проведывал один и тот же ритуал так как будто находился на улице первый раз: осматривался вокруг и любовался местными строениями хотя видел их уже тыщу раз.
Справа расположилось величественное здание старого аэропорта. Оно стало серым и хмурым, но всей притягательности не потеряло. Он смотрел на немного печальный облик здания, включая внутренние фильтры воображения и перед ним представал блестящий аэровокзал конца пятидесятых со свеже отштукатуренными портиком, фронтоном, ризалитом. Таким же свежеиспеченным, каким современные историки с помощью компьютерных программ представляют только что построенные Великие пирамиды вместо современного каменного остова. Старый аэропорт был действительно старым. Устарел классицизм с его нефункциональным и монументальным украшательством. Устарело место, когда постройки медленно и верно начала окружать аэрогавнь, сдавливая возможности роста и приема крупных самолетов. Потом аэропорт уехал, оставив зданию печальную участь коммерческой аренды, в нем поселились мелкие компании как мыши в заброшенном дворце. Максим пытался сохранить здание хотя бы в своей памяти и всякий раз когда появлялась возможность он его фоткал и прочитывал о нем что-то новое.
Слева от студии расположилась лютеранская кирха. Небесного цвета здание приманивает взгляд и пленяет, опьяняет. Резкость, устремленность ввысь благодаря своей угловатости и стрельчатости удивительным образом сочетается с глубоким спокойствием цвета. В Казани пожалуй нет здания с таким запоминающимся спокойным цветом, приманивающим наш континентально равнинный, привыкший к грязи взгляд свежестью и чистотой морской волны. Немцы некогда приехали поднимать Русь и привезли с собой либеральный вариант христианства. Максим как -то не выдержал и под видом прихожанина просочился внутрь. Его просто удивила внутренняя простота интерьера. И Местный пастырь тоже его удивил- футболка и джинсы и никакой дистанции в общении. Эта религиозная простота конфликтовала с нашим православными церквушками: богатство внутреннего убранства сочеталась затхлостью и мрачностью.
