Лунный жук. Семейство сверхъестественных явлений, покровы
тела нематериальные, происхождение: побочный эффект
ворожбы.
Этот слёт был для него третьим. Шумным, утомительным и
бесполезным.
Гостевой пропуск серьезно пострадал от нервного скручивания –
«конференция», чтоб её, и что за прелесть – «по защите климата»! Но
для прикрытия совсем неплохо. К тому же, он настолько устал от
постоянного чувства недовольства собой, что момент короткой радости
принял с благодарностью – за глобальное потепление с него точно не
спросят.
По-парижски нелюбезный официант вскользь поинтересовался, всё ли
в порядке у русского месье – уже почти регулярного клиента – и
исчез, не дождавшись заказа на повторный кофе. Неужели понял, что у
месье не идёт из головы лунный жук?
Голова небольшая, с крупными глазами. Усики умеренной длины.
Верх тела визуально уплотнён.
Упрямо возвращаясь к сохранённым в памяти строкам из
энциклопедии, месье, что называл себя Лентом, не отвлёкся от своих
мыслей даже тогда, когда мимо прошёл светлый.
Светлых в Париже всегда было много, и обычно они сливались для
него в неразличимый фон. Приходилось даже этому слегка
способствовать и «отключаться», чтобы не мешали искать тёмных.
Особенно сейчас. Особенно этого. Неуловимого, как лунный жук.
Только лунный жук, будучи рикошетом поспешно выполненного
приворота, при всей своей неуловимости, совершенно безвреден, а вот
загадочного тёмного, нарушившего спокойствие Парижа и окрестностей,
безвредным не назовёшь.
Последние несколько недель этот тёмный колдовал много
и неаккуратно, чем безжалостно рвал мембрану и
открывал путь неразумной и голодной нечисти. Обычные люди пока
ничего не чувствовали, но тёмный мир уже паниковал в предвкушение
катастрофы. Потому и пригласили не рядового наёмника для отлова
нечисти, а именно его, главу зелёного клана, без
малого столетнего ведьмака.
На секунду он представил себя дряхлым стариком и ухмыльнулся.
Нет, по человеческим меркам он выглядел неплохо – на
натруженные пятьдесят. Как тёмный мог бы и лучше, если
бы обращал на это хоть какое-то внимание. А мимо снова
прошёл светлый. Тот же.
Оторвав взгляд от давно опустевшей чашки, Лент скользнул глазами
по кованым завиткам круглого столика и треснувшей спинке стула,
пустующего напротив, невольно отмечая, что Париж, как всегда,
щеголяет старьём не хуже антикварной лавки, и зацепил в фокус
взгляда длинный серый плащ. Плащ был новым, а аура его владельца –
старой. Слишком похожей на ту, что прошагала мимо с минуту тому
назад.
Вернусь домой – возьму отпуск, подумал он и плюнул. В переносном
смысле слова, разумеется. Всего лишь отметил про себя, что светлые
ему сегодня неинтересны. Две недели поисков «лунного жука» сидели у
него в печёнках непереваренными сэндвичами и затхлыми запахами
дешёвых гостиниц Парижа. А дома ждали Алевтина, Пыж, Череп...
И снова прошёл светлый!
«А ну-ка сядь!» – Лент редко кидался на прохожих. Он и
сам не до конца понял, что на него нашло. Какое ему дело до
безвредного экстрасенса? Хочет создавать иллюзии и разгуливать в
них по улицам – пускай ходит. Право имеет, бульварное кафе – место
публичное… Слово-то какое, тьфу, – публичное – раньше так
величали бордели, и слово это он не любил – оно вызывало у него
раздражение.
Извини, светлый... Плохо у меня нынче с терпением – было, да
всё вышло.
Светлый остановился. Вздохнул. Сел напротив. Дама?
От сердца немного отлегло. Дамы любопытны, и эта – не
исключение. Наверняка почуяла профессионала, а определить, кто
таков, не смогла. Он и сам был любопытен. Правда, очень давно.
Огонёк интереса в его глазах угас, толком так и не вспыхнув.
«Кончай сыпать феромонами».
Вот, зачем сказал? Вероятно, из-за никак не сбывающегося
сильнейшего желания хоть кого-нибудь запугать. Он, конечно, тот ещё
страшный серый волк, настоящий французский
