Я стоял под душем и видел, как чуть ржавая вода смывает кровь с моего тела, увлекая её в канализацию. Жаль, что она не могла так же легко унести вместе с собой картину смерти того мужчины. У меня в ушах до сих пор звучал его надсадный хрип и шелест ползущего тела, за которым волочились кишки. Я закрывал глаза – и каждый раз видел эту сцену, которая вызывала у меня мелкую дрожь, а в какой-то момент она даже заставила подкоситься мои ноги. Мне лишь чудом удалось не рухнуть на пятую точку, так как я вовремя схватился мокрыми руками за влажную плитку и затормозил падение, но всё же чувствительно приложился задницей о выщербленную ванную.
Оказавшись на пятой точке, я обхватил колени руками и уткнулся в них лицом, ощущая, как сильно колотится сердце. Оно словно пыталось вырваться на свободу, поражённое тем, что произошло на улице, ведь для меня – человека, который никогда не видел людской крови, – вид выпотрошенного, будто свинья мужчины, стал тяжёлым эмоциональным ударом.
Может быть, кто-то назовёт меня слабым и впечатлительным, но я вертел таких людей на одном месте… Видели бы вы то, что узрел я и Петя, который сейчас на кухне глотал самогонку, пытаясь успокоить нервы, то засунули бы своё мнение в задницу. Нам обоим сейчас приходилось очень тяжело.
Лично мне, чтобы успокоить нервы, надо было срочно выбросить из головы страшную картину смерти того мужчины, но я не мог этого сделать, раз за разом непроизвольно прогоняя перед мысленным взором кровавую сцену. Но в какой-то миг я поймал себя на странной мысли, что начинаю постепенно успокаиваться, словно вот такой повтор как-то притуплял чувства. Он был сродни тому, как пугливый человек после просмотра фильма ужасов в десятый раз перестаёт его бояться. Со мной происходило нечто подобное. Правда, мне пришлось просидеть под душем ещё не меньше получаса, прежде чем выйти оттуда с красными глазами и бледным лицом, но меня уже не колотила нервная дрожь, а когда я проник в кухню, где сидел друг, то и вовсе выглядел лучше, чем он.
Петя расположился за столом, глядя немигающим взором в окно, где всё ещё не расходились соседи, хотя полиция и скорая уже уехали. Люди возбуждённо обсуждали трагическую смерть мужчины, а друг неотрывно смотрел на них, приоткрыв рот, из уголка которого свисала тонкая ниточка слюны.
Вдруг он посмотрел на меня потухшим взором, а потом глухо проговорил:
– Я теперь всю жизнь ссаться буду.
– Пройдёт, – проронил я, пытаясь придать голосу уверенные нотки.
– Роб, а ты ведь узнал ту серую тварь, убившую мужика?
– Ага. Она была там, возле детского садика… – произнёс я, хрипло кашлянув в кулак.
– Именно… – выдохнул Петя, решительно отправил внутрь себя содержимое гранёного стакана, а затем вытер ладонью слюни и, лихорадочно блестя глазами, добавил: – Это животное ведь и нас могло загрызть!
– Могло, – мрачно согласился я, медленно кивнув.
– Это не волк, а демон какой-то, – продолжал заводиться парень, из-за чего на его висках заиграли вены. – Я не раз видел волков и ни один из них не мог похвастаться такими размерами и… злобой. Ты же видел глаза этого чудовища?
– Видел, – так же односложно бросил я, с сожалением глядя на пустую бутылку. Мне бы тоже не помешало выпить.
– Они же такие… такие… красные, словно в них все капилляры полопались. Да ещё и светились в темноте, точно два фонаря, – горячо протараторил друг, возбужденно дыша. – Я чуть в штаны не навалил, когда увидел этого волка и разорванного мужика.
– Аналогично, – доверительно сообщил я, а потом задумчиво сказал, взъерошив мокрые волосы: – Тем страннее, что отец Леонтий не испугался волка, а кинулся на него всего лишь с ножом в руке.
– Похоже, что батюшка вообще не бздит, – крайне уважительно выдохнул Петя, проведя ладонью по лицу. – В тот раз прогнал Чёрного Ворона, а сейчас этого монстра. Кажется, я нашёл себе кумира.
