Даррен проснулся от пинка в бок.
Черноформенные гвардейцы Анакрита не особо церемонились с
военнопленными, вздёргивая на ноги и выводя наружу из тюремного
челнока.
Когда Даррена в свою очередь
подхватили двое высоких молодых парней, стягивая с узкой тюремной
койки, он едва не упал на стальной пол тесной камеры —
сломанная лодыжка выглядела целой, но двигалась с трудом. Впрочем,
его конвоиров это мало интересовало.
После темноты и тесноты челнока ему
пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от ярчайшего света
местного солнца. Запнувшись обо что-то по пути, он вновь обвис в
руках гвардейцев, и за это получил тычок под рёбра, заставивший
выпрямиться. Но это сейчас было не столь важно — наконец-то
можно было свободно дышать полной грудью и наслаждаться планетарным
воздухом. Пусть и с пылью, но зато без едва уловимого запаха
корабельных стерилизаторов и спёртой душноты скафандра.
Хромающего Даррена вывели на
посадочную площадку космодрома и поставили в строй ко всему высшему
командованию Денвига, которое было захвачено в последнем бою.
Последнем не только для самого Даррена, но и, скорее всего, для
всей республики Денвиг, лишившейся остатков космического флота и
ещё одной звёздной системы из трёх оставшихся.
Из-за хромоты он оказался едва ли не
самым последним, но оглядеться по сторонам ему не позволили —
при первой же попытке повернуть голову под скулу упёрлось что-то
тонкое и холодное, поэтому Даррен решил не рисковать. Уж если его
не пристрелили во время абордажа командного крейсера, значит,
имперцы имели на него какие-то планы.
Время шло. Солнце раскаляло пыльную
и выжженную двигателями поверхность космодрома, пуская блики во все
стороны. Лёгкий сквозивший ветерок превратился из друга во врага,
обжигая неприкрытую кожу огненной пылью. Конвоирам — элитным
императорским гвардейцам судя по нашивкам на чёрной форме —
казалось, было плевать на жару и духоту, а вот Даррен раз за разом
сглатывал густую слюну и незаметно переносил вес с ноги на ногу,
чтобы облегчить нагрузку на больную лодыжку.
Её сломали во время абордажа, когда
два тяжёлых эсминца Анакрита внезапно появились из гиперврат
прямиком за командным крейсером Денвига, хотя раньше такое
считалось невозможным — крейсер перекрывал зону выхода из
гиперпространства, поэтому гиперврата должны были автоматически
закрыться. Медицинская система аварийного скафандра сделала что
смогла для излечения перелома, но, должно быть, ей не хватило
времени для полного исцеления.
По ощущениям Даррена прошло около
получаса. Гвардейцы запрещали пленным не только садиться, но и даже
двигаться в строю, вовсю орудуя тонкими телескопическими дубинками.
Соседу Даррена по строю, его бывшему подчинённому юному Ажинару, во
время абордажа сломали что-то в кисти — парень стоял полностью
бледный, покрытый крохотными каплями пота, а его рука уже заметно
отекла и покраснела. Но даже прижать её к себе парню не дали,
заставляя стоять прямо.
Даррен ещё раз сглотнул и облизал
сухие губы. За всё это время — почти двое суток на тюремном
челноке и полчаса на поле космодрома — он уже успел перебрать
в уме почти все возможные цели имперских войск, но так и не сумел
придумать, что именно ему будет уготовано. Единственное, на что он
надеялся, — что это будет не показательная казнь на
центральной площади столицы.
Гвардейцы слегка зашумели и
выстроились в две шеренги: одна — за спинами пленников,
вторая — перед ними, на расстоянии шести-семи шагов. Из
небольшой неприметной арки белого камня показалась короткая
процессия из пяти человек.
Когда они подошли ближе, Даррен с
удивлением узнал в идущем впереди человеке самого императора
Анакрита — его множество раз показывали во время совещаний
командования. Один из самых могущественных людей всей галактики
выглядел совершенно обычным парнем: короткие светлые волосы,
смешливые морщинки в уголках серо-голубых глаз, внимательно
осматривающих пленников, и лёгкое раздражение от недавнего бритья.
Отличали императора от его гвардейцев лишь кольца на руках да
золотистая нашивка на нагрудном кармане с гербом империи вместо
звания.
