Крупицы льда на стекле шлема холодно светились под лучами безымянной звезды, и казалось, будто сияет сам космос. Узким серебристым серпом зависла одинокая планета, испещренная неровными пятнами кратеров. Над ней, растянувшись вдоль орбиты, блестели маленькие искорки, кружась и переливаясь.
Юрий поднял руку, ощущая упругое сопротивление плотной ткани скафандра, и стер ладонью с лицевой части шлема предательскую белизну.
Космос умел быть красивым, завораживающим, ошеломительным. Но под притягательной оберткой скрывался черный хищник с голодными глазами, хватающий холодной радиоактивной хваткой всех посмевших бросить ему вызов.
Безымянная умирающая звезда испускала жесткое излучение, способное за пару минут сварить людей прямо внутри скафандров – если вдруг упадет защитное поле «Полыни». Кружащиеся на орбите планеты искорки при ближайшем рассмотрении оказались обломками неизвестного звездолета и мертвецами, превратившимися в куски льда.
– Юрий, проверь давление, – раздался в наушниках голос лейтенанта Джаббара. – Показатели скачут.
Гарин скосил глаза на панель внизу шлема – давление внутри скафандра действительно немного упало, видимо, где-то подтравливало. Нужно потом проверить, наверняка опять прохудился гофр на локтях.
Юрий увеличил подачу воздушной смеси, перехватил чемодан с ремнабором, прицепленный к поясу тонким тросиком, и пошагал по обшивке корвета к наросту модуля дальней связи. Здесь, возле раскрытой бронепанели, сгорбилось три фигуры в массивных рабочих скафандрах – техник, связист и контрактор мобильной группы Глебович.
– Вот здесь можно обойти, – прогудел Тихомир, тыкая щупом куда-то в глубины открытой проводки.
– Ты сдурел? – воскликнул техник, распрямляясь от возмущения. – Если будет скачок напряжения, всему контуру хана!
– Делайте сами, я не напрашивался, – меланхолично ответил контрактор.
Один из локаторов дальней связи сбоил уже несколько недель и штатные ремонтники не могли понять, в чем дело. Кто-то порекомендовал обратиться к «блохам», у которых имелся техник-«самоделкин» Глебович, известный своим нестандартным подходом к решению подобных проблем. Юрий напросился «за компанию» – он любил смотреть на космос, широкое прозрачное забрало ремонтного шлема подходило для этого более чем.
А еще хотелось побыть наедине с самим собой, в последнее время это редко удавалось.
Он отстегнул чемодан, толкнул Тихомира в плечо, протягивая ремнабор. Тот принял ремнабор даже не повернувшись – его увлек спор с другими матросами по поводу технических решений проблемы.
Гарин не стал им мешать, пошел дальше, топоча магнитными ботинками по щербатой обшивке корвета.
Словно букашка на теле огромного старого зверя, затерянного в глубинах бесконечной пустоты.
Юрий убавил практически до максимума громкость наушников, отключил микрофон. Закрыл глаза и стал слушать собственное дыхание на фоне абсолютной тишины.
Появление Элли на борту «Полыни» он принял сразу, без сомнений – так конькобежцы реагируют на внезапно открывшуюся полынью. И когда девушка вдруг появилась из темноты, бросившись на грудь, он не медлил. Обнял, закрывая ото всех, пустыми коридорами довел до своей каюты. Потом угрюмо смотрел, боясь пошевелиться, как Элли, такая худая, маленькая, тихо плачет, спрятав лицо в ладонях. Совсем как тогда, на древнем медицинском модуле, с которого все и началось.
Юрий открыл глаза. Звезда и серп планеты казались плоскими картонными декорациями, приклеенными к черному бархатному пологу.
Гарин опустил взгляд вниз, туда, где начиналась корма «Полыни». Бурая, с контрастными тенями в стыках бронепанелей, она казалась театральной сценой, выдающейся в темноту зрительского зала. Зрителей видно не было, но Юрию казалось, что они есть, что их много. И все они смотрят на него с ожиданием.
