Интеграл Пьявица

«Интересно, всегда ли вкус сигарет был таким солёным? Наши предки, те, кто ещё ходил по земле, так же делали их с привкусом соли? И зачем здесь вообще соль?» – Шимон, сделав ещё пару затяжек, выкинул окурок за ограждение платформы.

– Опять в себя ушёл? – раздался за его спиной грубый, странно искажаемый порывами ветра голос.

– Каждый раз думаю об этом, – редкие брови Шимона озадаченно сошлись у переносицы под тёмной оправой очков.

– О сигаретах?

– Да не, – передёрнул плечами Шимон. – О том, каково это было – жить там, внизу.

– Э, брат, смотри-ка, не отпускают тебя эти мысли никак… Брось ты это. Когда-нибудь такие, как ты, либо с ума сойдут, либо вернут нас всех вниз. Вот только чего ради? Вроде и здесь жизнь неплохая?

– Неплохая? – Шимон возмущённо поправил съехавшие очки. – На, почитай! – он швырнул собеседнику потрёпанную записную книжку, из которой того и гляди выпадут оставшиеся листки.

Бэнни ловко подхватил блокнот с жёлто-зелёными страницами и принялся его листать.

– Эмм… и что это? Ты же знаешь, я не очень хорошо разбираю рукописные каракули.

– Это записки одного фермера. Айзека Фринли. Как я понял, он жил где-то дальше, – Шимон махнул рукой в сторону уходящих вдаль толстых антигравиевых2 тросов, натянутых над густыми, чёрно-зелёными облаками «завесы»3, по которым перемещался местный «паром»4. – Тыщу-другую на восток, в одном из «карманов». НПшники5 перестали содержать его фермерское угодье, и он чуть не лишился всего, что они там нажили.

Тяжело вздохнув, он перевёл взгляд с вечернего горизонта, поглощающего последние лучи солнца, на Бэнни:

– Скажи, насколько ты уверен в том, что через пару лет, а может, и месяцев, нашу ферму не постигнет та же участь?

Бэнни промолчал, перебирая пальцами записки.

Айзек рассказывал, – Шимон поскрёб надоедливо пробивающуюся у него русую бородку, – не знаю, насколько это правда, конечно, что его семью от смерти спасли некие ребята из ОАБ и…