ПРОКЛЯТИЕ ИЗ МЕРТВЫХ ТОПЕЙ
Город казался вымершим. Небольшие покосившиеся хижины уныло глядели мутными стеклами окон, а полуразрушенная стена вокруг поселения вряд ли уже могла от чего-либо защитить. Главные ворота были открыты: они единственные сохранили более приличный вид и лишь слегка заскрипели, когда путник потянул их на себя. Крупная крикливая ворона недобро косила на чужеземца бусинами черных глаз. Она, словно страж, восседала на ветхой сторожевой башне, которая, казалось, давно пустовала.
Она, словно страж, восседала на ветхой сторожевой башне, которая, казалось, давно пустовала
– К-ра! – звонко воскликнула ворона, будто приветствуя незваного гостя.
– И тебе не хворать, – негромко отозвался путник и неспешным шагом пошел по темной каменной дороге, ведущей в глубь города.
Холодный северный ветер трепал подол его плаща, норовя сорвать глубокий капюшон, скрывающий половину лица чужестранца, но тот не принимал попыток его придержать и, лишь опустив голову ниже, зашагал быстрее.
В этот раз осень вступила в свои владения особенно рьяно: будучи совсем недавним, нежное тепло остывшего лета сменилось промозглой осенней изморозью, проливными холодными дождями и злыми, пронизывающими ветрами. Октябрьский лес грустно вздыхал и терял последние остатки своего яркого одеяния, и лишь невозмутимые сосны не страшились яростного недовольства стихии. Они гордо возвышались среди других осенних деревьев, а ветер игриво украсил их хвойные ветви желтыми листьями, словно маленькими солнышками. Пока путник шел через лес, он любовался этими необычными проявлениями природы, которые будто вселяли надежду на лучшее, но едва ступил в чертог мрачного города, эти ощущения улетучились вслед за опавшими листьями. Свинцовое небо угрожающе нависало над городом, переливаясь редкими вспышками молний, и вскоре крупные увесистые капли застучали по крышам одиноких домов. Путник чертыхнулся себе под нос и свернул с дороги в один из невзрачных переулков. Там, пройдя некоторое расстояние, чужеземец, наконец, остановился подле большой дубовой двери с крупной резной ручкой. Выцветшая деревянная вывеска над ней жалобно скрипела, покачиваясь на ветру. Надпись почти стерлась от времени, но все же ее можно было разобрать: «Трактир „Черный принц“. Здесь всегда рады гостям».
Убедившись, что прибыл по назначению, путник уверенно потянул ручку на себя и зашел в темное заведение
Убедившись, что прибыл по назначению, путник уверенно потянул ручку на себя и зашел в темное заведение. Внутри царил полумрак, но, несмотря на это, помещение не выглядело нагнетающим. Здесь приятно пахло снедью, темным элем и какими-то неведомыми травами, либо специями. Малочисленные посетители трактира ели-пили, ведя негромкие беседы, но как только дверь за путником закрылась, они замолчали и, разом повернув головы в его сторону, замерли. Не обращая внимания на пытливые взгляды, в которых угадывался больше интерес, чем неприязнь, чужестранец прошел мимо них прямо к стойке, за которой, протирая тряпкой деревянную кружку, стоял высокий темнокожий юноша. Он не обращал на гостя никакого внимания, покуда тот не подошел вплотную, присаживаясь на один из расположенных рядом стульев, жалобно скрипнувшим под неожиданной тяжестью.
– Приветствую тебя, чужестранец, – не отрываясь от своего занятия и не переводя взгляда, проговорил юноша, – что привело тебя в наши забытые богами места?
– Имя мне – Ролан Тельнан, сын Теодора Тельнана, – когда путник скинул в головы капюшон и заговорил, по трактиру прошелся тихий ропот. – Прибыл я по просьбе церкви и, в частности, отца-настоятеля Агипафия.
