Что приходит на ум человеку, когда он слышит фразу «новогодний отряд»? У одной моей знакомой возникает образ дюжины сексуальных мужчин, одетых в латексные красные штанишки с окантовкой из мишуры, и прячущих за обнаженными спинами баллоны с конфетти. И у всего этого мужского великолепия лишь одна задача – нести праздник одиноким женщинам, воплощая в жизнь их самые грязные фантазии.
То, что «новогодний отряд» это несколько женщин за сорок, в дутых рабочих куртках и стоптанных валенках, следящих за состоянием елок и украшений в городе, знакомая верить отказывалась, обиженно называя меня безжалостной разрушительницей женских фантазий. А ко мне какие претензии? Не нужно было такие сладости воображать, тогда и разочарования бы не было. Мы вот наоборот дома посмеялись, когда узнали, что мамин начальник их бригаду так в шутку называет. По-моему очень даже смешно.
***
– Хватит ржать, – сделала сестре последнее предупреждение. – Иначе ты вместо мамы пойдешь.
– Я вчера ходила! – быстро угомонилась младшенькая.
– Вот и молчи. Вчера ничем не лучше меня выглядела.
Леська смеяться перестала, но не потому что угрозы испугалась, а потому что родительницу жалко стало.
– Угораздило же маму руку сломать… – погрустнела она.
– Не говори. Но ведь могла больничный взять и не взяла, нас отправила работать вместо себя! Отговорка «перед девочками неудобно, они не справляются» меня как-то мало воодушевила, чтобы тридцать первого декабря влезть в ее вещи и елколазаньем заниматься. У меня вообще-то каникулы на работе начались.
– А у меня в универе. Но я же молчу. Мама редко о чем-то просит, можно и потерпеть денёк. Нужно ее выручить.
Конечно выручу, я ребенок благодарный, но..
– Если меня в таком виде кто-то с работы увидит…– причитала я, разглядывая на себе ватные штаны.
– Не увидит, там шапка такая, что только нос и торчит.
Я всунула ноги в валенки, и натянула на голову шапку ушанку современного покроя.
– Блиииин, – выдала перед зеркалом. Леська стояла рядом и закрывала рот руками, чтобы вновь не засмеяться.
– Прикинь, а если ты любовь всей жизни сегодня встретишь? – захихикала она.
– Леся, последнее предупреждение.
– Все-все, молчу.
Я взяла мамины рабочие перчатки и вышла за дверь. Вперевалочку спустилась со второго этажа по лестнице и на улицу. Хорошо, что возле подъезда никого не было, а то пришлось бы краснеть. А дальше знакомыми путями на работу к маме. Базировалась ее контора на небольшой отгороженной территории, филиале дорожников. Вообще в обязанности ее подразделения входило летом следить за живыми зонами вдоль дорог, а зимой вот, поручали им елочки и всю городскую иллюминацию. Так что сегодня я вместо мамы буду нести новогоднее настроение в массы, благоустраивая территории общественного пользования. Ух, сказала-то как официально, аж скулы свело.
– Здравствуй Катенька, как там мама? – спросила мамина коллега. А чего спрашивать, гипс там и за два дня ничего не изменилось.
– Нормально, в больницу уехала с утра пораньше.
– Понятно, ну привет ей передавай.
– Обязательно.
Я прошла к длинной лавочке захудалого помещения, где рабочие ждали начальство с планом работ на день. Начальство, а именно предпенсионер Анатолий Вольфович, ждать себя не заставил и явился ровно в девять.
– Ну что, дамы, готовы?
– Ага, – тихо скривилась я.
– Значит, что сегодня делать будем. По поводу елок: поедем к центральной, там ночью подростки один край веток оборвали, украшения посдирали, нужно переделать. Потом в семнадцатый микрорайон, там елку вообще свалили, даже не представляю как могли. Звери, ей богу. Будем гирлянды полностью менять, те что висели – побились сильно. Теперь иллюминация. В двух местах на дорогах полностью перегорело светодиодное оформление, нужно будет новое на деревья накрутить. На этом все, но как обычно день долгий, еще успеет что-нибудь случиться. А теперь за работу, девочки.
