Капли дождя разбудили одинокого путника, над которым уже кружились стервятники, а из низкорослых кустарников выглядывали трусливые глаза песчаных котов-падальщиков. Дождь в пустыне – это редкость и великая радость. Вода нужна всему живому, и здесь она ценится дороже, чем золото и серебро.
Человек с большим трудом поднялся, но тут же ноги его подвели, и он упал на влажный песок. На нем была домотканая серая одежда, ноги босы, а на голове повязка из шерсти, на которой виднелось тёмно-красное пятно.
Могучий раскат грома нарушил тишину, песчаные коты в страхе разбежались по своим норкам. Путник приподнял голову, посмотрев на удирающих котов, произнес: «А где же моя нора? Куда я спрячусь? Да и кто я такой и как тут очутился?»
Собрав последние силы, он встал и побрел от надвигающегося ливня в надежде найти хоть какое-то укрытие. Сценарий разыгрывался не в его пользу: могучий бог дождя и грома Торон метал свои огненные молнии, сухие кустарники вспыхивали как спички.
Странник: «Зачем я проснулся, мне снился дивный сад и прекрасная дева, или, может, это ад? Тогда мне не стоит бояться смерти, если я уже мертв. Но даже если я жив, мне не стоит бояться смерти, ведь смерть – это неизбежность!»
Мрачные мысли мучили путника, и пещеру он заметил не сразу, да и трудно её было заметить – небольшое отверстие в скале. В пещере было сухо и тихо, путник пробрался в её глубь и обнаружил лежанку.
Тревожные мысли посетили его: «Видно, я здесь гость, и хозяина нет дома, но с меня хватит молний!» Устроившись на соломе, он крепко заснул, и, словно явь, предстала картина то ли его прошлого, то ли будущего.
Он видел себя, лежащего без сознания, его голова была разбита, и кровь тонкой струйкой стекала на горячий песок. Над ним стояли два человека: один худощавый, высокий, на нем был закрывающий голову черный бурнус, на поясе висел длинный кривой меч, другой был ниже и плотнее, в белой одежде, на пол-лица у него был шрам, в руке он держал разбойничий кортик.
Высокий начал разговор:
– Оставим его здесь, он всё равно уже не жилец. (Вэдлор.)
Человек со шрамом был не согласен:
– А если он очнется? (Шрам.)
– Ну и что? Кругом пустыня, он и трех дней не протянет без воды.
– Его могут подобрать бедуины.
– Скорее, его кентавры съедят, – с ухмылкой ответил высокий. – Что ты трусишь, брат?
Человек со шрамом не поддавался веселью своего оппонента:
– Зря смеешься, я не хочу неприятностей. Ты знаешь, как он жесток, и что, если выживет, то найдет нас даже под землей. Дьявол его побери! Давай тогда прирежем его, чтобы уж наверняка?
Высокий немного изменился в лице, и ухмылка ушла с лица:
– Братоубийство – это грех.
Теперь уже смеялся Шрам:
– Ха-ха, когда ты успел стать таким набожным? Еще вчера ты прирезал дюжину человек, не моргнув глазом и не подумав даже, что грешишь!
– Это другое дело! Оставим его, пускай боги решают судьбу. А если он очнется, выживет и найдет нас, то мы соврем, ведь он ничего не помнит, только лишь начало атаки.
– Пускай будет по-твоему, Ведлор, но если что пойдет не так, отвечать будешь ты! Хотя отвечать тебе не придется, Зверь не будет слушать твою ложь и оправдания, он просто снесет нам головы и уж точно не подумает, и тогда ты ему скажи обязательно, что братоубийство – это грех.
