Несмотря на резкий рывок, первый зверь не ослабил хватки. Поджал задние лапы, съёжился. Нужно остерегаться крепких и острых копыт. Шерсть на затылке вздыбилась, жёлто-серые глаза сияют яростным блеском. Будущая добыча не слюнявый телок с дрожащими ножками: крупный самец-трёхлеток с толстыми рогами и мощной грудью. Такого так просто не свалить. Зубы хищника подёрнулись красным, челюсти напряжены. Он целил в шею, но жертва сумела увернуться, и клыки сомкнулись чуть ниже – где-то между лопаткой и плечом. Но это ничего. Теперь главное удержаться, и помощь придёт. Второй хищник уже изготовился для решающего прыжка.
Этот не похож на первого. Тот молодой и крупный, а этот…
Матёрый старик с рваным ухом и полинявшими впалыми боками; поджарый и худой. Он уже нанёс свой первый удар – полоснул оленя клыками и теперь, сжавшись точно пружина, приготовился к очередному броску.
Тёплая кровь приятно щекочет язык, смешивается с потом и слюной, подавая сигнал прямо в мозг: «Прыгай и убей! Убей же скорее! Убей!»
Но старый охотник не привык поддаваться одним лишь инстинктам и полагаться только на ярость и силу. Он действует хладнокровно, продумывает каждый шаг. Выжидает, выцеливает.
Жертва испуганно озирается. Рот приоткрыт, из рваной раны на боку бьёт алая струя. Олень косит испуганным взглядом, не зная, что предпринять: попытаться сбросить с себя того, который висит на боку, или сначала увернуться от второго.
Тот опаснее. Как же жутко светятся его глаза!
С каждым шагом бежать становится всё трудней, силы покидают оленя, но медлить нельзя, ведь малейшее промедление – смерть!
Последний рывок, последняя попытка спастись…
– О, Боже! Сколько драматизма. Замечательная работа. Вы настоящий волшебник. Очень!.. очень убедительно! – светловолосый прикоснулся к оленю, погладил по спине, потом постучал одного из волков по голове. – А что у них внутри? Папье-маше? Пенопласт?
В мастерской пахло карболкой и палёной кожей. Мастер, худой седовласый мужчина в заношенном свитере и выцветших джинсах, сидел на табурете и обстругивал маленьким фигурным резцом бесформенную дубовую корягу. Рядом, на столе, лежали обрезки шкур, ванночка с соляным раствором и гипсовый слепок лисьей головы. Тут же, прямо на полу, валялся потёртый деревянный костыль.
– Сейчас все делают каркасы из полиуретана, но я предпочитаю работать по старинке – с натуральным материалом. Кстати, череп этого волка настоящий. Зубы, естественно, тоже.
– Настоящий череп. Настоящие клыки. И насколько всё это долговечно?
Мастер беззвучно рассмеялся:
– Уж поверьте, эти волки, как и этот олень, ещё нас с вами переживут. У меня свои секреты. Хотя работать с натуральными материалами довольно сложно. Сложно, но интересно. Плюс – это требует больших временных затрат. Хотя мне это даже нравится. Меня это заводит.
– Вы сами добыли эти шкуры? Я слышал, что вы неплохой охотник.
– Я был им, но всё хорошее когда-то кончается.
Мастер положил свою корягу на стол, поднял с пола костыль и, опираясь на него, подошёл к столу. Он потянул за ручку выдвижного ящика, достал какую-то папку и долго рассматривал лежащие в ней фотографии. Потом бросил их в стол и продолжил:
– Всё должно быть достоверно. Даже коряги должны выглядеть естественно, как часть живой природы. Ну, вы понимаете.
Светловолосый нахмурился:
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Про шкуры? Нет. Я больше не хожу в тайгу. Был – охотник, теперь – калека.
– Неудачный случай на охоте? Схватка с хищником?
– Неудачно упал.
– На охоте всякое бывает, особенно после трёх-четырёх стаканов, – хохотнул второй гость – здоровяк в камуфляже и высоких сапогах.
