Ардия. 95 год эпохи Процветания
29 дней до визита Эйстерии
Впервые мне было неловко в присутствии раба. Обычно они вызывали спокойные доброжелательные чувства, иногда жалость, иногда презрение. Но этот раб был необычным. Он не хамил, не пытался запугать или разжалобить. Стоял спокойно, с едва уловимой вежливой улыбкой. При этом от него волнами исходила уверенность. Казалось, что на нем нет тяжелых проржавевших оков на лодыжках, запястьях и шее. Будто не его оставили в Доме Покорности для воспитания.
Он был выше меня на голову, с чуть вьющимися темными волосами. Лет тридцати или чуть старше. Впалые щеки, проросшая щетина, широкие густые брови и очень внимательные карие глаза с длинными темными ресницами, которым позавидовала бы любая красотка из нашей Савении.
Руки сильные, испещренные шрамами. Голый торс измазан сажей и грязью –его даже не удосужились привести в порядок перед продажей. Видимо, не рассчитывали, что на раба польстится кто-то из знати. Из одежды – выцветшая туника, висевшая на одном плече и доходившая до коленей, такая же неопрятная и помятая, как и сам мужчина.
Раб стоял передо мной босиком, руки его были опущены, живот впал от недоедания, но смотрел мужчина так, будто мы с ним были одного статуса. Точно он прибыл на аристократический прием и ждал, когда растерянная хозяйка вспомнит о гостеприимстве и предложит сесть.
А я и впрямь растерялась. Сначала из колеи выбила клиентка, а теперь и ее заказ. Мужчин с такой брутальной внешностью ко мне приводили крайне редко. Обычно на воспитание отправляли стройных юношей лет двадцати.
– Пойдем, покажу дом, – я попыталась отогнать невесть откуда взявшуюся нерешительность.
– Буду Вам весьма благодарен, – ответил раб с вежливой улыбкой.
– Это вестибюль, здесь я принимаю посетителей, – окинула рукой просторную комнату с помпезными колоннами и статуями. Напротив входной двери притаились удобные кресла и диванчики, в которых могли отдыхать гости в ожидании моего появления.
Дом принадлежал моей родственнице, но в ее отсутствие я могла считаться его хозяйкой.
Ожидала блеска в глазах, при виде столь богатого убранства. Или, наоборот, робости, какая бывает, когда бедняк попадает в роскошную обстановку. Но мужчина лишь вежливо кивнул.
– Дальше выход во внутренний сад, но до него мы доберемся позже. Пойдем налево – там гостиная.
Провела мужчину в просторный и уютный зал с широким камином, возле которого стояли диванчики, обитые алой тканью. Днем я принимала здесь клиентов, а по вечерам грелась у камина с бокалом вина. Точнее, я так делала раньше, пока дров было в достаточном количестве.
Показывая комнату, я мысленно отмечая в себе противоречивые эмоции. Мне было и робко в присутствии незнакомца, словно передо мной не раб, а представитель аристократического сословия. И в тоже время, наконец-то у меня появились деньги! Хотя клиентка не самая приятная, но для меня ее заказ был спасением от краха.
Вчера я думала, что жизнь окончена. Последние даларии были потрачены на мешочек овощей и муку, составлявшие мой рацион уже которую неделю, и морально я готовилась к длительной голодовке.
Забавно, конечно, жить в столь роскошном доме и питаться овощными похлебками. Есть в этом что-то ироничное. Но на самом деле мне было совсем не до веселья.
За последние полгода я распродала все личные вещи, которые имели хоть какую-то ценность. Торговать предметами, которые принадлежали моей тете, не позволяли ни совесть, ни закон. Даже если бы я решилась на такое, за продажу чужого имущества полагалась тюрьма.
Тетя никогда не жалела денег на индивидуальные заказы. И дом под нее разрабатывали, и мебель местные умельцы создавали исходя из ее вкусов. Про статуи и картины даже не говорю. Посуда и та была уникальной. Любой торговец быстро бы вычислил настоящего владельца и направил за мной городскую стражу.
