Исповедь палача

В ночной тишине раздался звук шагов, отражаясь от каменных стен, словно эхо давно ушедших времён. По мостовой, окутанной сумраком, шёл тёмный силуэт. Его фигура казалась частью этой древней улицы, сливающейся с тенями домов. Никто не обращал на него внимания, ведь ночная жизнь в этом районе старого города мрачна и почти безжизненна. Здесь, вдали от огней центра, царила тишина, нарушаемая лишь редким шорохом ветра да скрипом старых окон. Силуэт шёл своей дорогой, словно невидимка, растворяющийся в ночном воздухе, оставляя за собой лишь лёгкий след, который вскоре растворялся во тьме.

Проходя мимо одного из уличных фонарей, блёклый луч света коснулся лица мужчины, подсвечивая сеть тонких морщин, которые, казалось, вплелись в кожу, словно паутина. Он выглядел усталым, измождённым временем и тяжестью прожитых лет. Человек, чья внешность была настолько тривиальной, что вряд ли кто-то обратил бы на него внимание, шёл, погруженный в свои мысли. Одетый в простую одежду, ничем не примечательный, он выглядел как обычный прохожий, возвращающийся домой после долгого дня. Однако никто не знал, что этот человек только что вышел из здания суда, а его должность внушала страх каждому жителю этого города.

Незнакомец держал путь домой, размышляя о том, что произошло за день. Перед его внутренним взором, словно наяву возникло лицо мальчика, которого к нему привели ранним утром. Этот мелкий карманник обчистил уважаемого человека на улице. Мальчишке лет десять отроду, но его тело уже изувечено бессчётным количеством шрамов, что после себя оставили плети. Самое неприятное – сколько не наказывай, он уже не остановится. Бедность возьмёт своё, и как только раны его затянутся, парень снова выйдет на улицы города с одной целью. Его уже не исправить.

Мужчина, одетый в серую застиранную хламиду, неожиданно остановился возле дома, внешний вид которого прямо-таки заявлял о богатстве своего хозяина. Двухэтажное каменное строение, выглядело поистине роскошно по меркам района, в котором его построили. Даже в темноте можно было различить несколько плодовых деревьев, высаженных в некоем подобии парка, что не могли себе позволить многие. Поэтому вдвойне необычным казался интерес этого человека к нему. Вряд ли он являлся его хозяином, скорее прислуга, и то, не более чем дворовая. Но незнакомец уверенным шагом направился прямиком к главному входу.

Он вошёл внутрь и скинул с себя старую ткань. Под ней скрывался хорошего вида камзол, полностью чёрный, только на вороте выделялись отдельные красные вставки. Облик мужчины моментально изменился, даже взгляд стал более глубоким. В холле больше не стоял дворовый служка, а полноправный хозяин этого дома. Он умело менял маски, уже даже и не задумываясь о том, для чего это надо. Манера скрывать истинные эмоции выработалась в привычку и прочно закрепилось в его сознании.

Спокойным и размеренным шагом Карл, так звали хозяина дома, направился в трапезную. На столе его всегда ожидал горячий и свежий ужин, во сколько бы он ни вернулся. Прислуга в его доме хорошо обучена, в противном случае она долго и не задерживалась. Да и, если честно, то и желания испытать судьбу никто особо и не имел, учитывая его ремесло. Поэтому даже новые слуги быстро запоминали привычки хозяина, а свою работу выполняли безукоризненно.

Он вздохнул, приступая к трапезе и вспоминая второго, кто прибыл к нему сегодня. Им оказался мужчина примерно лет тридцати, пойманный на конокрадстве. Никто бы и не подумал, что он на это способен, но нашлись свидетели его злодеяний, а конкретно конюх, которого тот не заметил. Опытный вор обязательно проверит такую мелочь, но обвиняемый шёл на крайние меры… А причина всё та же, голод. Урожай с каждым годом всё хуже. Поля, прежде радовавшие глаз буйством плодов, сейчас похожи на больного чахоткой, угасающего с каждым днём. Времена требовали отчаянных мер, на кои и решился этот человек. Чувство сострадания давно покинуло хозяина дома, но всё же некоторые струны его глубоко запрятанной души, эта ситуация задела. Можно сказать, что ему было даже жаль того, кто пошёл на столь отчаянный шаг. Но закон для всех един: телесные наказания за совершённый проступок.