Пролог. Яромир спасается бегством
Небо полыхало со всех сторон. На западе солнце опускалось за горизонт, окрашивая кромку неба в багряно-фиолетовые цвета, предвещающие сильный ветер и грозу на следующий день. На востоке низко нависающие над землей мрачные тучи подсвечивались сполохами лесного пожара, который то разгорался ярче, стремительно взбегая по ветвям к верхушкам деревьев, то тускнел, опускаясь в овраги и выжигая их дотла. А затем он снова выбирался наверх, продолжая жадно и ненасытно пожирать всё, что ему попадалось на его пути.
Лето выдалось жарким и засушливым, и деревья вспыхивали, как смоляные факелы. Сгорая, они жалобно стенали, словно умоляя о пощаде. Но помилования не было. И они гибли, одно за другим, лишая крова лесных обитателей. А те, от медведей до бурундуков, от кукушек до филинов, пытались скрыться от ужасного бедствия, страшнее которого в лесу не может ничего быть. Ведомые инстинктом, звери и птицы бежали и летели по направлению к заходящему солнцу, которое сейчас было их ориентиром к спасению. Но при этом многие также гибли, потому что огонь оказывался быстрее и опережал их. Это был жестокий и коварный враг, истребляющий всё и всех без всякой жалости и пощады. Ему не мог противостоять никто, даже леший, хозяин леса.
Нежить гибнет в огне, как и любое живое существо. Против поистине адского пламени дух так же беззащитен, как и плоть. И сейчас лешему приходилось покидать родные места. Лесной дух превращался в изгоя и бесприютного странника, потерявшего всё то, что было его жизнью и давало смысл существованию.
Лешего звали Яромир, и он жил в этих лесах испокон века, помня ещё те времена, когда здесь и слыхом не слыхивали о человеке. А если тот и забредал ненароком в эти края, то мало чем отличался от дикого зверя, как своими повадками, так и внешним видом. Яромир не делал различий между животными и людьми. Для всех им были установлены одни правила, и пока те соблюдались, леший не вмешивался. Если же кто-то нарушал лесные законы, то жил после этого недолго. Леший заводил виновного в болото, где тот тонул, захлёбываясь гнилой водой, или в овраг, куда жертва падала и, наткнувшись на острые сучья, истекала кровью. А иногда, из-за переломанных ног лишённая возможности передвигаться, мучительно умирала от голода.
Но это было справедливое возмездие, и Яромир не испытывал угрызений совести или жалости. Без этого в лесу не было бы порядка, и неминуемо воцарился бы хаос, в котором беззаконие позволило бы сильным в поисках пищи и крова сначала истребить слабых и беззащитных, а затем начать уничтожать друг друга.
Яромир привык, что в лесу он верховная власть и высшая справедливость, но лесной пожар уничтожил его веру в своё могущество. Впервые леший почувствовал себя таким же беззащитным и слабым, как и остальные лесные обитатели. Это напугало его и озлобило. Опалённый огнем, утомленный бегством, измождённый лишениями, он брёл по лесу, мелькая тенью между деревьями, не выбирая дороги, куда глаза глядят, уже даже не желая спасти свою жизнь, а ведомый слепым инстинктом выживания. Постепенно рёв огня затих, запах гари перестал разъедать гортань, лес принял привычный вид. Неожиданно деревья расступились, словно пропуская его, и он вышел к небольшому озеру, вода в котором казалась почти чёрной в подступивших сумерках.
На берегу озера, наполовину уходя в воду, лежал огромный валун. Яромир бессильно опустился на камень, чувствуя, что ноги уже не держат его. В озере отражались деревья, растущие по его берегам. В глубине леса размеренно ворчала и посвистывала сова. Потрескивали ветви под лапами какого-то зверя, вышедшего на ночную охоту, но еще не почуявшего запах добычи и потому не соблюдающего осторожность, а, быть может, уже даже и сытого. Перекликались птицы. Всё это были привычные Яромиру звуки. И хотя местность была незнакомой, внезапно он почувствовал себя почти как дома. И понял, что он останется здесь надолго, пока не сможет вернуться в родные места, а, возможно, что и навсегда, если приживётся.
