"Клубника-то в этом году кислая, дождей много было. А мы её сейчас в пирог, и получится объедение".
Бабушкин голос, такой родной, слегка дребезжащий. Перед глазами мелькнули её руки, коричневые от многолетнего огородного загара, сноровисто скатывающие тесто в шар.
– Готовьте адреналин, – скомандовал чей-то резкий голос совсем рядом.
"Ну вот, теперь в холодильник его, – продолжала бабушка в далёком воспоминании, заслонившем реальность. – Ягоды режь пластинками, вот так".
– Разряд!
Мои пальцы в красном ягодном соке. Почему его так много? Ах да, я везла клубнику домой. Смотрела старый домик в сотне километров от города – давняя мечта. Хозяйка меня и угостила. Прониклась, видимо, моей историей о детстве, проведённом в деревне. А может тем, что я, как и она, уже немолода, но в отличие от неё, совсем одинока. Всё повторяла, что, муж мне нужен. Я уж не стала рассказывать, как надеюсь, что бывший супруг никогда не узнает о моём новом месте жительства.
– Ещё разряд, на счёт три!
Потом была обратная дорога и яркие огни фуры на встречной полосе. А что дальше? Не помню.
– Прекращаем. – Резкий голос теперь звучал совсем далеко и почему-то угрюмо. – Фиксируйте время.
Кто это говорит? Наверное, переутомилась в дороге, вот и снится всякое.
"Ягоды клади в форму. Ага, молодец. Теперь заливаем, и в печь. Ну беги, книжки свои читай. Я позову, как будет готов".
Стало легко, когда те резкие голоса наконец оставили меня в покое. Причудится же всякое. Я в порядке. Сейчас немного полежу и встану. Только сначала отдохну.
Но отдохнуть не дали. В дверь громко затарабанили. Звук отдался болью в голове. Я поморщилась, не открывая глаз.
– Хватит лентяйничать, Эвалеона! Немедленно открывай!
Голос принадлежал какой-то хамоватой тётке. Ещё и имя моё исковеркала. Вечно путают, называют то Элеонорой, то Эльвирой. Как будто сложно запомнить – Эвелина.
Стук не прекращался. Я раздражённо застонала. Стон прозвучал жалобно, будто котёнок пискнул. Видно, крепко меня приложило, не помню даже, как домой добралась.
– Сейчас!
Голос звучал, будто чужой. Тонкий, незнакомый. Я с трудом поднялась и села в кровати. Движение отозвалось головной болью и ломотой во всём теле. Кажется, у меня ещё и грипп вдобавок.
Глаза с трудом разомкнулись, поморгали, прогоняя мутную пелену, а потом расширились от удивления. Потому что это была не моя квартира.
Тёмная комнатёнка с крохотным оконцем под потолком. Кровать сколочена из дерева, застлана грубым небеленым полотном. Рядом низенький стол с глиняным кувшином и миской. Пол каменный. Всё чистое, но какое-то чудовищно неуютное. Я знаю, что местами ещё есть больницы, которые ремонт видели в последний раз ещё до моего рождения. Но это, пожалуй, чересчур даже для сельского медпункта.
Да и на мне не больничный халат – диковинная сорочка до пят из нежной, тонкой ткани с кружевами, которые уже начали расползаться от ветхости.
Пока я осматривалась, настойчивый стук прекратился, и за дверью послышался мужской голос.
– Позвольте, маменька.
В замочной скважине послышались скрежет и щелчки. Я схватилась за голову, ничего не понимая, и почувствовала дурноту. Потому что вместо короткой стрижки у меня обнаружились длинные локоны.
– Ещё и светлые. Наверное, бред. Да точно бред, – пробормотала я, укладываясь обратно в постель.
Но стоило мне коснуться головой жёсткой подушки, как дверь распахнулась, и в проёме показалось изъеденное прыщами лицо молодого человека, который, гнусно улыбаясь, обшарил меня взглядом с головы до ног. Мне захотелось прикрыться, но парня отпихнула та самая тётка с громким голосом. Она оказалась пожилой особой в чепце и тяжелом платье с пышной юбкой до пола.
