В полутемном подвале особняка на Осенней улице на уважительном расстоянии друг от друга сидели два молодых кота. Первый был вислоух и сер, звали его Касик. Если бы не белые пятна на груди и животе, он мог бы сойти за чистокровного британца. Второго звали Васька, он был рыж, слегка бестолков и совершенно точно беспороден. Однако он гордо носил красивый кожаный ошейник и обижался, если его считали обычным дворовым котом.
– Васька, – вдруг позвал Касик. Он был постарше своего рыжего собрата и посерьёзнее. – Ты знаешь, что мы разумны?
– Конечно! – немедленно ответил Васька. – А что это?
– Ну, это когда ты можешь описать, что именно ты хочешь, – попробовал объяснить Касик. – Например, сказать, что ты хочешь колбаски.
– Тогда я с рождения разумен! – обрадовался Васька.
– Это ты с рождения жрать хочешь, – нетерпеливо перебил его Касик. – А когда разумен, то ты не просто хочешь, а можешь словами описать.
– Словами… – задумался Васька. – А раньше разве было не так? – нерешительно спросил он.
– Раньше мы чувствовали, но не понимали, – непонятно объяснил Касик.
– Ааа… – протянул Васька. – Ну, хорошо. Если я правильно скажу словами, то мне дадут колбаски? Колбаски! Колбаски!
Касик потянулся и зевнул так, что его уши встретились на затылке. Потом посмотрел на требующего колбаски Ваську и поинтересовался:
– А кто тебе её должен дать?
– То есть как это кто? – озадаченно переспросил Васька. – Ну,… они. А я что, теперь должен думать, кто именно мне должен дать колбаски?
– Ты же разумен, значит, должен, – заметил Касик, устраиваясь на перевёрнутом ящике.
– Неудобно же, – огорчился Васька. – И зачем нам с тобой это понадобилось?
– Что именно? – не понял Касик.
– Становиться разумными. Если это так сложно, то я не согласен. – Васька сел ровно и сделал непроницаемое выражение морды, тут же став похожим на египетскую кошку.
– А действительно? – внезапно подхватил Касик и даже мяукнул на прежний манер. – Я помню, когда стал разумным, но не помню, почему… Хмм… Это нужно обмозговать.
Васька безмолвствовал.
– Надо спросить наших. Может они вспомнят, – решил Касик. – Как ты думаешь, Васька? Васька?
Васька был сама невозмутимость.
– Васька! Василий! – снова позвал Касик. – Ты чего?
– Тихо, Каська! – прошипел тот. – Я демонстрирую своё презрение.
– Мне?
– Не.
– А кому?
– Им!
– Кому им?
– Ну, им!
– Это не сработает, Васька, – заметил Касик.
– Это ещё почему? – открыл один глаз его рыжий товарищ. – Всегда срабатывало. Меня сразу гладили и давали вкусненькое. Колбаски!
– Васька-Васька, – вздохнул Касик. – Рыжая ты дубина.
– Чего-чего? – вскочил Васька и распушил хвост. – А ну, повтори!
– Как ты не понимаешь, – начал объяснять Касик, но на всякий случай тоже поднялся. – Мы же стали разумны. А драка не ведёт к поиску истины!
– А вот сейчас посмотрим! – пообещал Васька, боком приближаясь к Касику. – Мяу!
– Мяу! – озабоченно ответил тот, отступая на шаг.
– Мяу! Дай ему! Дай покрепче! – хрипло произнес кто-то.
Касик и Васька тут же отскочили друг от друга и уставились на слуховое оконце, в которое вползал старый одноглазый кот Пират.
– Извиняйте! – пробурчал Пират, тяжело спрыгивая в подвал. – Я думал, вы драться будете.
– Собирались, – вызывающе сказал Васька. – Он меня дубиной назвал.
– Ну, извини, – примирительно отозвался Касик и переключился на Пирата. – Привет, Пират. А ты чего сюда?
– Я спать, – сообщил тот, отдуваясь. Пират еле-еле забрался на высокий деревянный ящик и свалился на бок.
– Устал? – поинтересовался Васька.
– Не. Объелся, – довольным голосом сказал Пират. – Оказывается, мне давали еду не потому, что я просил. А потому, что у меня жутко противный голос.
– И как ты это понял? – хитро прищурился Касик.
