История Сольвейг
Менестрель
Моя история - это история женщины. В ней нет подвигов или
квестов, я не научилась биться мечом, и не стала крутым магом,
зато в моей истории полно непонимания, ошибок и прощения. Если
отринуть стереотипы, то окажется, что в моей истории необычно
только то, что мне было позволено не просто помнить, но и сохранить
свою личность, Да ещё, говорят, что любой витар у меня в руках
издает не совсем те звуки, что вложил мастер, его изготовивший, а
те, что я хочу слышать.
Когда я умирала, я надеялась, что душа бессмертна, когда я
умерла, я в этом убедилась, как и все кто умер до меня и кто умрет
после. Мы снова и снова уходим на перерождение в свой ли мир, в
иные ли миры, но цикл перерождения был, есть и будет. Зачем?
Господь ведает. Может затем, чтобы научить наши души любить и
прощать?
Я двигалась куда-то в потоке/луче света, я там была не одна -
это точно, мне было спокойно и радостно и было знание, что
там, куда я/мы стремимся, нас ждут, и очень любят, и простят.
Так ждут, любят и прощают своих бесконечно любимых детей и даже
больше, потому что в той любви нет ни капли эгоизма, а в прощении,
ни грана самодовольства. А ещё было знание о многих и многих
жизнях, которые мне довелось прожить и далеко не все они были на
Земле, и совсем не всегда я была человеком, но всегда возвращалась
сюда - где ждут, любят и прощают.
- А вот и ты, - я обернулась, - я жду тебя. "Какая красивая
женщина", - подумала я. Она улыбнулась: - Ты правильно поняла и про
круг миров, и про души, и про Создателя, ты его Господом
называешь.
- Кто Вы? И зачем Вы меня ждёте?
- Я богиня мира Солиэн, жду, чтобы позвать тебя в свой мир. Ты
нужна мне, чтобы Ткачиха изменила один из узоров моего мира.
- Почему именно я?
- Ты мне подходишь - ты тёплая, ты сможешь отогреть холодную
душу.
- А та, холодная душа, она так важна для Вас?
- Да.
- Что же должна совершить эта холодная душа?
- Жить, любить, в любви растить детей.
- Я бы с удовольствием помогла Вам, но меня ждут.
- Тебя уже отпустили.
Я посмотрела вокруг - действительно, я уже не была в потоке
света, передо мной сияла узкая дорожка, на которой стояла богиня
мира Солиэн. Мне стало жаль, что я не смогу окунуться в ту любовь и
прощение, но видимо меня и на самом деле отпустили.
- Что я должна сделать в Вашем мире?
- Жить, просто жить, любить, рожать детей.
- И конечно, страдать и мучиться.
- Да, но по-другому не получится.
- Скажите, неужели в Вашем мире не нашлось тёплой души, которая
смогла бы отогреть ту, холодную.
- Может быть, но тогда Ткачиха не сможет расцветить узор -
только нить души другого мира может дать ему тепло и силу.
Так ты пойдешь со мной?
- Пойду.
- Что ты хочешь взять с собой?
- Память, всю мою память и музыку, я так хотела уметь петь.
- Ты будешь петь. Идём.
Сольвейг
Я перебирала струны витара, сидя на скамье в зале, который был
предназначен для отдыха благородных дам (лесс, как их здесь
называют), после королевского ужина "а ля фуршет", перед
балом, посвящённым прощанию с зимой. Двери зала распахнулись
и началась моя работа - я запела, и лессы потихоньку стали
подтягиваться к моему углу. Я пела о любви (конечно же), о всяких
нежных глупостях - в общем, гнала родную попсу, переложенную на
реалии этого мира, но здесь изыски нашей эстрады прокатывали за
сенсацию. А потом я увидела её, вернее, я увидела эти коралловые
бусы на точёной белой шейке и выдала незабвенную АБП:
"Ты уезжал в далекий край, любить и помнить обещал,
Обещал вернуться скорей, ты на прощание спросил,
Что мне в подарок привезти из-за синих далеких морей.
Привези-привези мне коралловые бусы..."
Дамочки в зале зашебуршились, зашептались, и я насторожилась -
это что ещё такое?! Обычно, когда я пою публика пребывает в
благоговейном молчании или в радостном подпевании (если
выступление происходит, к примеру, у студиозов или в орочьей
таверне). Положение спас распорядитель, как раз распахнувший двери
и торжественно пригласивший лесс, собственно, на бал. Я озадаченно
посмотрела вслед этим разноцветным бабочкам и начала собираться -
заказ я выполнила, теперь за деньгами к устроителю дворцовых
празднеств, а дальше можно было отправляться отдыхать в любимую
таверну. И тут раздался голос:
