— Ваш супруг был убит при попытке
спасти государственную преступницу, — жестко произнес человек в
военной форме, заявившийся минуту назад к ним в дом. Его лицо не
выражало никаких эмоций, впрочем, как и голос. — С
сегодняшнего дня он числится среди предателей, соучастников бунта,
и, к сожалению, вы лишаетесь всех привилегий, которыми пользовались
ранее. Ваш дом, который был выделен государством за заслуги,
переходит обратно в собственность военного министерства. Никаких
выплат, как вдове военного, вам не положено. Возможно, только по
потере отца вашему сыну, но для уточнения необходимо обратиться в
отдел социальных пособий — они скажут. Мне очень жаль.
Однако по выражению его лица
и глаз невозможно сказать, что действительно сочувствует — в них
абсолютная пустота.
Мама кивнула, не моргая глядя мимо
него.
— Когда мы должны освободить дом? —
тихо, почти не слышно, спросила она.
— В течение трех дней.
— Хорошо. До свидания.
Мужчина резко кивнул и вышел. Мама
захлопнула дверь и, зажав рот рукой, чтобы не зарыдать, сползла по
стене на пол.
Он не выдержал и бросился к ней из
своего укрытия, где сидел все это время, наблюдая за
посетителем.
— Мама! Не верь им! Папа не мог! Он
не такой! Он хороший!
Она всхлипнула, но не позволила себе
расплакаться. Погладила темные волосы и прижала мальчика к
себе.
— Нет, конечно, Деймо, это просто
какая-то ошибка. Папа любил нас и никогда бы не пошел на
предательство. Он был человеком чести.
— Я вырасту и докажу это всем!
— уверенно произнес мальчик. Мама снова всхлипнула. Он поднял к ней
лицо и погладил по щеке, — поплачь мам! В этом нет ничего
стыдного.
Она не выдержала, уткнулась ему в
грудь и разрыдалась. Теперь он гладил ее волосы и давал себе
обещание найти способ оправдать отца — тем самым смыть позор
предательства с их семьи. Когда-нибудь он это сделает.
Он вновь и вновь клялся в этом,
когда в школе кадетов другие ученики стали называть его отпрыском
предателя. Сжимал зубы, но не бросал учиться, ведь только так
сможет выполнить обещание. Спасибо, учителя никогда не
попрекали.
Клялся, когда в Академии некоторые
придурки снова припомнили ту кличку. Вне занятий находил любую
сволочь, которая пыталась назвать его мерзким прозвищем. Бил в
морду сразу, не слушая оправданий, за что получал регулярные
наказания и угрозы отчисления. Но продержался одному Творцу ведомым
способом — выпустился. Диплом с отличием.
И наконец, клялся, когда перед
Правителем приносил присягу служить Терфену, глядя тому прямо в
глаза. В них мелькнуло сомнение на долю секунды, но этого хватило,
чтобы в сердце снова вспыхнула клятва.
Как только представится малейшая
возможность, он отстоит честь семьи…
***
Эль проснулась от тревожного сна и
сразу же ощутила, что мужа нет рядом. Накинув халат, прошла по
коридору, сверяясь с внутренней картой и отыскивая его по ней.
Эрманд нашелся в своем кабинете на
первом этаже их дома, стоял у сейфа, немного ссутулившись. Что с
ним? Беспокойство вспыхнуло в груди, не давая просто
уйти.
Сделав несколько шагов, Эль замерла
за его спиной. А ведь Эр даже не заметил ее появления. Стоял,
застыв на месте, и смотрел на два амулета в своих руках, светящихся
белым магическим сиянием. Она сразу же узнала их. Парные артефакты,
принадлежавшие когда-то семье Флоринель, один из которых едва не
убил саму Эль когда-то давно.
Что они делают в ее доме? Она
полагала, что Эрманд избавился от них еще четырнадцать лет назад. И
почему они так странно светятся?
— Что это значит? — спросила она,
отчаянно надеясь, что муж назовет какую-нибудь адекватную
причину.
Эрманд вздрогнул при звуке ее голоса
и повернулся. В его глазах как-то странно отразилось сияние
амулетов, вызывая у Эль мурашки по коже и учащённое сердцебиение.
Любимый супруг был не похож на себя.
