Старший сын царя Кащей Первого и Единственного вырос юношей ладным. Мало кто помнил внешность царя по молодости – сейчас-то он молодильными яблочками матери тещи своей не злоупотреблял и выглядел соответственно возрасту, достаточно почтенному для сказочно-фольклорного персонажа. Но сын его старший златые кудри и голубые глаза явно от родителя унаследовал, поскольку маменька его глаз имела зеленый, а косу темную. Ростом тоже судьба Ивана-царевича не обидела, а уж силу богатырскую он лично выпестовал, ежедневно упражняясь с дружинниками и стрельцами, не получая поблажек ввиду звания. Так что не один заслуженный девичий вздох предназначался наследнику Тридесятых Земель. Однако тот помыслы свои в сторону девиц не обращал, сосредоточившись на развитии личностных качеств. Впрочем, это было и хорошо, поскольку характер царевич унаследовал от обоих родителей, а такой коктейль не всякой девице под силу. Ведь тут смешались упрямство, своеволие и непреклонность царицы Марьи с хитростью, злокозненностью и властностью царя Кащея. Для будущего правителя Тридесятых Земель это были полезные качества, однако в быту их обладатель вряд ли был приятен. Между отцом и сыном часто возникали разногласия, и по мере возмужания младшего, он все чаще противостоял старшему.
И вот в момент начала нашего повествования Кащей привычно извергал гневные речи, обрушивая на голову сына отцовские упреки.
– Вырос?! Поумнел?! – Кащей добавил язвительности, чтобы яснее донести идею презрительного недовольства. – Да у тебя еще молоко на губах не обсохло! Не посмотрю, что двадцать лет тебе, живо розги вспомнишь.
– Смею заметить, ваше величество, двадцать один, – на столь же повышенных тонах парировал Иван-царевич. – И я уже вполне совершеннолетний. И даже на троне вашем сидел, пока вы отсутствовал изволили.
– И что насидел?! Кто Хана Восточного к самым воротам столицы допустил!
– Территорию в границах удержал? Бунта не было? Вас, папенька, не подсидел? Стало быть, справился! – не уступал Иван-царевич.
– А Варьку за простого стрельца кто спровадил? – припомнил Кащей старшую дочь и роман ее с собственным телохранителем, возникший вследствие той истории.
– Это побочный эффект от разделенных опасностей в процессе поисков вас с маменькой, – отмахнулся Иван.
(Заинтересовавшихся смыслом данных упреков приглашаем изучить летопись «Бездорожная сказка», архив библиотеки, полка десятая.)
– И она теперь не желает ни за кого другого замуж идти! – фыркнул Кащей.
– Дело ее! – настаивал царевич.
– А вот и нет, дорогой мой! – Кащей жахнул кулаком по столу, отчего тот жалобно крякнул. – Вы – дети царя. Вы должны поступать согласно нуждам государства. И – в частности – жениться на том, на ком родители пожелают. Ишь! Мнения у них свои есть!
– Да, так вот, – припомнил Иван-царевич причину начала беседы на повышенных тонах. – Варька желает за стрельца пойти. А я не желаю на дочке правителя Сосновых земель жениться!
– А мне плевать, желаешь ты или нет! – заорал Кащей. – Есть государственные интересы! Мне те земли, что Шишк за дочкой своей дает, очень пригодятся! А потом и тебе!
Иван-царевич упрямо выпятил нижнюю губу.
– Вы, папенька, на маменьке по большому чувству женились.
– Да какое там! – не сдерживал сарказма Кащей, постаравшись не слишком заметно покоситься на супругу, пока что молча сидевшую в уголке и делавшей вид, что всецело погружена у чтение художественной летописи. – Мне земли ее полцарства нужны были. Помолвку-то я еще с младенцем организовал! Освежи в памяти историю рода!
Царица Марья, которую жених в свое время для упрочнения помолвочных клятв младенцем обратил в лягушку, подняла бровки, но от чтения не оторвалась.
