Иван, Кощеев сын
В некотором царстве, в некотором государстве призовёт однажды Кощей сына Ивана да и скажет: мол, стар я и болен, пойди, отыщи иголку, в которой смерть моя, да переломи. И, делать нечего, Иван отправится в путь. Пройдёт Иван и Царство зверей, и Царство людей, соберётся заглянуть и в Царство мёртвых – мучась и не зная, как ему поступить, когда иголка найдётся. Не зная даже, кто сам он – бессмертный, как отец, или обычный человек, как мать. Поможет Ивану найти ответы на все вопросы и принять решение верный товарищ Горшеня. Для среднего и старшего школьного возраста.
| Жанр: | Сказки |
| Цикл: | Не является частью цикла |
| Год публикации: | 2020 |
Читать онлайн Иван, Кощеев сын
Художник Аскольд Акишин
Рисунок на переплёте
К. Арбенина
© Арбенин К. Ю., 2020
© Акишин А. Е., иллюстрации, 2020
© Макет, оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2020
Пролог
Свадьбу Кощей Бессмертный и Марья-Выдумщица решили не афишировать и справить тихо, в компании самых близких друзей и родственников. Ведь неизвестно, как отнесётся мир к такому браку – не осудят ли люди, не засмеёт ли нечистая сила? Со стороны невесты приглашённых не нашлось – Марья сиротой была, со стороны жениха позвали двух кикимор из соседнего болота, оборотня Михеича, сводного Кощеева брата Верлиоку, да в свидетели пришлось взять дядьку Вия, который накануне нагрянул погостить с Черниговщины. Тиграна Горыныча решили не звать – уж больно большой и шумный, ест в двенадцать ртов и дымит сильно; а Марья уже на втором месяце была, ей от рёва и дыма нехорошо могло сделаться.
Слуги Кощея, Дыр, Бул и Щыл, привели из ближайшей деревни батюшку, отца Трофима. Поп этот славился тем, что за бутылку самогона мог хоть чёрта обвенчать. Отец Трофим, ничтоже сумняшеся, благословил новобрачных и, умыв руки, остался на обед.
Самобранке заказали только напитки, все остальные угощения Марья приготовила сама. Новых своих сородичей принимала она приветливо, для каждого находила тёплые слова, никем не брезговала, вела себя скромно, но по-хозяйски.
Для нечисти такой приём был в диковинку.
Кощей пил мало, был задумчив и молчалив.
– Ты понимаешь, – рассказывал он брату Верлиоке, когда вышли покурить, – сам не знаю, как всё получилось. Похитил её без всяких серьёзных намерений, хотел людишек постращать, позабавиться, тряхнуть бессмертностью…
– Влюбился? – Верлиока сощурил единственный глаз. – Эвона как!
Кощей отмахнулся.
– Да ну! Кровь, понимаешь, застоялась, хотел сразиться с кем-нибудь, с богатырём там или с добрым молодцем. Здоровье поправить хотел – у меня, понимаешь, кости ломит, жизнь-то у меня…
– Сидячая? Эвона как!
– Да какая сидячая! Висячая. Сто лет и три года прикованный в подвале провисел, потом ещё полтинник над златом чах, как нанятый.
– Зачах, значит? Эвона как, брат!
– Хотел косточки поразмять, помахать кладенцом двуручным. Ради спорту, ради, так сказать, соревновательности. Я б его рубить-то не стал, пару синяков поставил бы на память и отпустил восвояси, вернул бы девицу куда положено, больно нужна она… была. А тут…
– Что? – Верлиока выпятил глаз.
– Что! Ухажёр у неё оказался ненадёжный, хлипкий, спасать не пошёл! Пропал куда-то, как в воду канул, никто его с тех пор не видел. Так военно-спортивная часть дела на нет и сошла.
– Не ухажёр и был, – сказал Верлиока с презрением. – В ощип таких надо, эвона как!
– И осталась Марья у меня жить… Марьюшка…
Кощей закашлялся, выбросил прочь самокрутку.
– Понимаешь, попривыкли мы как-то друг к другу, приладились. Прикипели. Она знаешь какая рукодельница, какая мастерица! Золотые руки! Мне б давно такую бабу, я б, может, и злодействовал бы поменьше…
– Эвона как! – присвистнул единственным зубом Верлиока.
– Ну и бес меня попутал, – продолжал Кощей. – А может, не бес, а это самое – судьба!
– Непорядочки… – проскрипел оборотень Михеич. Оказывается, он тоже вышел перекурить, обернулся лестничными перилами и, оставаясь незамеченным, слышал весь разговор. – Непорядочки это, господа хорошие. Мезальянс получается.
– Не мути трясину, Михеич, – сказал Верлиока, – эвона как!
– Да я чего, я так, ничего почти, – стал оправдываться оборотень. – Я даже не о том толкую, что наш нечистый народ ентот артефакт инако толковать будет, – это и ужу понятно. Я о том говорю, что есть ещё одна сторона дельца – личная. Баба, Кощеюшка, она кого хошь до греха доведёт, хоть и нашего брата – нечистого. Я, конечно, того, не осуждаю, только предостеречь хочу. Семейная жисть – она, братцы, к мысле́ располагает, она мыслёй чревата. Начнёшь размышлять, задумываться привыкнешь – а там и до срамоты недалёко. Не заметишь, как сам в себе кончишься – в смысле злодейства и эгоизмуса. Добреньким станешь, малахольным, как Марьин прежний ухаживальщик. Вся сила во мху болотную утекёт, только её и видели. С бабой повидёсси – сам бабой обернёсси. А? Или не прав я?
