Пролог
Иван Иванович меланхолично смотрел на мокрый асфальт. Мелкий мерзкий дождик моросил уже третий день. Было гадко и сыро. И лишь мерный рокот мощного мотора, похожий на урчание кота-переростка, немного успокаивал и умиротворял.
Очередной приступ боли закончился. И он, нажав педаль газа, двинулся дальше в погоне за пустой надеждой… смешной, наивной мечтой...
Громов прожил довольно длинную, бурную и интересную жизнь. Семьёй, правда, не обзавёлся — не до неё было. Но с карьерой, деньгами и самореализацией в различных увлечениях у него всё было хорошо. Красной нитью через все его десятилетия проходила насыщенность и полнота острой, яркой жизни. Он бы и дальше продолжал «играть свой рок-н-ролл», если бы месяц назад его не «обрадовал» лечащий врач:
— Месяца три, — неуверенно произнёс тот. — Может быть, больше, но я гарантий не дам.
Тут же появились «серьёзные клиники», которые гарантировали успешное лечение. Но даже поверхностного взгляда на вопрос было достаточно для банального вывода — все они шарлатаны. Наглые и дерзкие, мечтающие лишь о том, чтобы выкачать как можно больше денег из лоха, превратив последние месяцы его жизни в ад.
Иван продал свой бизнес. Написал завещание. И отправился по совету старинного друга испытать свой шанс, свою удачу. Дескать, где-то там, в глуши, жил знахарь, и с ним уже обо всём договорились. Никогда в своей жизни ни с чем мистическим Громов не связывался. А сейчас… почему нет? В конце концов, всё равно делать пока нечего. А красиво убиться он всегда успеет, так как лежать последние недели жизни овощем под опиумом ему было стыдно.
Всю дорогу он гнал. Спешил проскочить как можно дальше в окна между приступами боли, которые становились с каждым днём всё чаще и сильнее. Но, к счастью, пока они были не внезапные, и он успевал остановиться и переждать их на обочине.
— Кар! — удивительно громко и резко где-то совсем близко крикнул ворон, и что-то большое, чёрное, смазанное как тень мелькнуло перед лобовым стеклом.
Иван на автомате крутанул руль, уходя от мнимого столкновения, и вылетел с насыпи на скорости свыше ста пятидесяти километров в час.
Короткий полёт. И подушка безопасности, сработавшая при падении, ударила Громова в лицо. Он был не пристегнут, поэтому удар оказался намного сильнее расчётного, достаточный для того, чтобы он потерял сознание и захлебнулся без лишних мучений в темных водах речного омута…
Глубокий сиплый вдох. И Иван открыл глаза. А рядом кто-то упал на пол и что-то забубнил.
Вокруг царила полутьма, прорываемая лишь крайне скудным светом тощей свечи, горящей на краю высокой и массивной подставки для книги, такой, чтобы можно было спокойно читать стоя. Именно рядом с ней кто-то и шлёпнулся на пол, но уже не просматривался. Растворился в темноте и явно отполз в сторону.
Немного привыкнув к освещению, Громов попытался понять, где он находится. Глухая комната с низкими потолками. Отделку не рассмотреть. Слишком мало света, из-за чего всё вокруг тонет в чёрной мгле. Вроде струганое дерево, но мало ли?
Сам Иван лежал на твёрдой деревяшке. Было холодно и душно. Воняло ладаном, воском, гарью, какими-то травами и ещё целым букетом непривычных ароматов.
Хлопнула дверь и бормотание прекратилось. А за стеной послышались быстро удалявшиеся шаги.
Иван Иванович попытался встать. Получалось плохо. Тело практически не слушалось и было каким-то… чужим, что ли. Этакая кукла, глухо и вяло шевелящаяся едва-едва. Да и не ощущалось оно толком, словно отлежал. Да и мозг работал туго и как-то сонно. Словно не родной. В этаком предельно экономном режиме.
