1
… Этот город таил в себе множество тайн, скрытых
глубоко во тьме веков, в глубинах сознания каждого старожила. Они
хранились на чердаках и в подвалах старых домов, запертых ящиках,
сундуках и заколоченных шкафах. Каждое заброшенное здание имело
свою страшную историю и сгоревшие некогда дома, земли под которыми
десятилетиями никем не были востребованы (что сгорело, то сгорело,
- никому не надо такого наследия). Напрочь заколоченные колодцы,
заросшие боярышником и плющом поля и огороженные поваленными
деревьями части окружающего город леса - все таило в себе нечто
невообразимое, недосказанное, темное.
С наступлением темноты оживали самые потаенные страхи,
заставляя сердце биться чаще, а кровь в жилах леденеть. И мало кто
осмеливался выходить из своих домов после полуночи. В это неурочное
время опасность могла таиться на каждом шагу, за каждой тенью могло
скрываться нечто, готовое поглотить твой разум, запереть в клетку
боли твое тело и уничтожить душу.
Тьма была везде. Даже там, где горел свет, она всегда
находила себе пристанище: в затемненном углу, под кроватью, внутри
шкафов. И не было места, чтобы скрыться от нее.
Тайны этого города завораживали и пугали одновременно,
обволакивая разум бархатной тканью и перетягивая ее колючей
проволокой. Хранимые тьмой и мертвецами они никогда не покидали умы
старожилов и плотно гнездились в душах новоселов. Десятки легенд и
сотни историй как пепел оседали на улицах этого города, тяжелым
грузом утягивая в вечность небытия.
Город хранил в себе тьму.
А тьма хранила город…
- Дина, это ты написала, - спросил Антон, глядя на пожелтевший
лист формата A4 в своих руках. Он снова и снова пробегал
глазами машинописные строчки, отпечатанные с полуторным интервалом,
пытаясь понять мистический текст. И где-то в глубинах его сознания,
он казался ему смутно знакомым, словно что-то хотело всплыть из
старой забытой памяти. Но, сколько бы он его не перечитывал,
разглядеть что-то сквозь мутные воды прошлого было невозможно.
Девочка лет тринадцати перестала рыться в своем рюкзаке и,
перекатившись на вторую половину большой кровати, взглянула через
плечо мужчины на листок.
- Да уж скорее, это ты в моем возрасте мог такое написать, -
проговорила она и вновь вернулась к своему рюкзаку. – Пап,
присмотрись, ему на вид четверть века, если не больше. К тому же, я
печатные машинки видела только на картинках. А этот явно не на
принтере распечатан.
- Тогда, откуда же он взялся? – проговорил Антон, не сводя глаз
с текста. В висках появилась тихая, натужная пульсация, извещающая
его о чрезмерной работе мозга – тревожный молоточек, бьющий по
стенкам внутри черепа. «Хватит, этого нет в моей памяти», -
говорило его сознание. Но, если он продолжал копать глубже, то
приходили сильные головные боли.
- Пап, пора уже, - голос словно из далека.
- Мм? Да, - Антон аккуратно вложил листок в пластиковую папку с
надписью «НАРАБОТКИ», и с нажимом помассировал ладонями виски,
надеясь заглушить неприятную пульсацию. Но тревожный молоточек не
унимался. И, взглянув на папку, он с каким-то отвращением, быстро
закинул ее в дорожную сумку.
Стало легче. Но мысли не так просто успокоить, если источник
возбуждения – тайна.
Что-то с этим листком было не так. Но что?
- У машинки, на которой он был напечатан, похоже, западает буква
«н», она везде плохо пропечатана, – проговорил Антон, хотя это так
же не давало ему никаких объяснений.
- И что? – Дина накинула рюкзак на плече и встала в дверях
комнаты. В ее взгляде читалось непонимание.
- Пока не знаю, - тихо сказал он, пожав плечами, взглянул на
сумку, словно вспоминая, а был ли листок на самом деле?
- А где ты его нашел?
