- Примите таблетку, которую я вам
принёс, и отдыхайте. Обо всех изменениях сообщайте медсестре. Если
вдруг почувствуете боль внизу живота, терпеть её не следует. Это,
конечно, редкое исключение, но всякое может произойти. Утром мы
проведём процедуру. Не переживайте. Всё будет хорошо. Вы приняли
верное решение. Иного выхода в вашей ситуации не было.
Врач говорит, а я слушаю его, киваю
болванчиком, да только ответить ничего не могу. Все слова
растворяются в сознании, там, где пульсирует одна мысль – так не
должно быть.
Это всё неправильно.
Я ведь так сильно обрадовалась,
увидев две полоски на тесте.
Виктор – тоже.
И что мы получаем теперь?
Ребёнок родится больным.
Почему врачи так решили? Почему я
так легко согласилась избавиться от него?
Смотрю на ненавистную таблетку, а
перед глазами всё плывёт из-за пелены застилающих их слёз. Давлюсь
ими, хочется сорваться в истерику. Слышу, как закрывается дверь –
врач вышел.
Ненавижу эту дорогущую палату.
Ненавижу проклятые препараты…
Ненавижу себя за беспомощность.
В голове пульсирует одна лишь мысль
– так не должно быть.
Почему я не чувствую внутреннего
согласия, если пришла сюда? Почему душа рвётся на лоскутки?
Терзается от неприятных ощущений?
Кажется, что я совершаю огромную
ошибку.
Но почему всё так? Я ведь убеждала
себя, что иначе поступить не смогу. Это эгоистично к малышу –
заранее обрекать его на ужасные муки. Я не должна так поступать и
всё-таки… Я здесь. Но мучаюсь, разрываюсь на миллиарды частиц. Всё
внутри меня противится происходящему.
Мы должны были перепроверить всё в
другой клинике. Нельзя в такой ситуации полагаться на единственный
результат, способный оказаться ошибочным. Вдруг врача проплатили?
Он так убеждал нас, что аборт в этой ситуации - единственный выход,
а мы поверили… Развесили уши, даже не подумав перепроверить
всё.
Делаю глубокий вдох, беру таблетку
дрожащими пальцами, но не могу осмелиться принять её. Что-то внутри
противится, кричит, что мне нельзя этого делать. Я даже не даю
шанса малышу, поселившемуся у меня под сердцем. Я просто рублю всё,
словно так и должно быть.
Сердце колотится, а я набираю номер
мужа, чтобы поговорить с ним. Неделя всё равно ничего не изменит.
Важно перепроверить всё, услышать мнение ещё одного специалиста.
Двух? Трёх? Я не смогу успокоиться, пока не получу несколько
заключений, пока врачи окончательно не убедят меня, что такому
ребёнку лучше не появляться на свет.
А кто решает, кому жить, а кому
нет?
Рождаются ведь разные дети. И
живут!.. Почему мой малыш не может?
Виктор не отвечает.
Мысли терзают меня, бьются в
сознании острыми молоточками. Таблетка падает на пол, а я
приближаюсь к окну и распахиваю его. Из больницы меня не выпустят
так просто, а вот если выбраться…
Этаж первый, но всё равно
высоковато.
А может, выйти под предлогом, что
хочу подышать свежим воздухом?
С этой мыслью поднимаю таблетку,
прячу в карман туники, туда же убираю телефон, ключи от квартиры,
паспорт, деньги и выхожу в коридор. Сумочку с собой брать точно
нельзя. Надеюсь, не заметят, как топорщатся карманы.
- Вы куда? – спрашивает женщина,
сидящая на дежурном посту. Она окидывает меня сонным взглядом и
кивает.
- Хочу прогуляться перед сном.
Можно?
Женщина хмурится, но всё-таки
позволяет мне выйти. Не больница, а тюрьма какая-то! Если попал
сюда, то потом не выйдешь.
А как всё происходит дальше, я не
помню в деталях… Я бегу до ближайшей остановки, ловлю машину такси
и еду домой. Мне важно поговорить с Виктором, найти успокоение в
его нежных, тёплых объятиях.
Как добираюсь до дома – одному Богу
известно.
Открываю дверь трясущейся рукой, но
уже на пороге застываю, не в силах поверить, что это происходит в
моей жизни. На коврике стоят изящные женские босоножки на
высоченной шпильке.
