– Фадеева, ты почему ещё не собрана? – с раздражением кричит на
меня санитарка, – Давай, живо освобождай койку. У нас тут не
гостиница.
– Простите, – еле шепчу, выдавливая из себя слова, – Я мужу
дозвониться не могу. Он меня забрать должен.
– И что с того? Мне-то теперь что делать прикажешь? Давай, пошли
вещи твои получать. Телефон вон при тебе. Если мужик тебя забрать
не может, то такси вызывай, или вон, остановка рядом. – тётка
морщится, вздыхает устало, – Да ты пойми, Фадеева, тут будущие
мамочки лежат, ну зачем им на тебя такую любоваться-то? Да и
вообще. Мне ещё койку подготовить нужно, вдруг привезут кого, а тут
вон, после тебя, всё изляпанно.
Соседки по палате смотрят с сочувствием, но я ловлю в их
взглядах облегчение. Я и моя потеря – им как кость в горле. Знали
бы они, как мне-то с ними тяжело. У них хорошо всё, скоро малышей
своих нянчить будут, а мой… Своего я уже никогда не увижу.
Киваю, беру покет со своими нехитрыми пожитками и иду за
медсестрой. Спускаемся на первый этаж, та заводит меня в какую-то
полупустую комнату – кушетка вдоль стены, ширма, холодно как в
морозильной камере…
– Посиди тут, горе ты моё, – голос тетки немного смягчается, –
Сейчас принесу твою одежду.
Через несколько минут она возвращается с большим пакетом в
руках. В пакете верхняя одежда и вещи, в которых я приехала.
– Давай, переодевайся быстренько. Можешь вон в туалет сходить на
дорожку. – она кивает на серую дверь в углу комнаты, – Только не
затягивай сильно! Правда спешу. У меня ты не одна такая… И вот тут
распишись. Это о том, что ты имущество своё получила.
Расписываюсь в протянутой планшетке и послушно плетусь в
туалетную комнату. Я как робот, если бы тётка не посоветовала, то
сама бы и не сообразила.
Делаю свои дела, с трудом натягиваю джинсы. Внизу живота больно.
Тяжело поднимать ноги, заползать ими в штанины, тяжело наклоняться
и завязывать шнурки зимних ботинок. Наконец справляюсь, натягиваю
пуховик, засовываю в рюкзак документы, халатик и тапочки.
– Готова? Ну и молодец! – тётка смотрит пристально, морщится, –
Своему не дозвонилась?
Отрицательно качаю головой. Чувствую как на глазах слёзы
выступают. Что же мне делать сейчас?
– Ох, горе ты горькое! Давай сюда телефон, такси тебе вызову.
Деньги-то оплатить есть?
Киваю. Деньги есть. Мужа вот только нет, почему-то. Да и вообще
никого. Никто из родных не приехал. Никому я не нужна.
– Ну и хорошо. Адрес напомни. Куда поедешь-то?
Диктую ей свой адрес. Она набирает номер, объясняет диспетчеру
откуда и куда ехать и отдает мне мобильный.
– Значит так, смотри: машина минут через десять будет. Подъехать
прям к выходу должна. Они тебе смс скинут, так что с телефоном
внимательнее будь, не проворонь. – она выводит меня в коридор,
объясняет как найти выход, – И знаешь, не моё дело, но мужик у тебя
тот ещё... Эх, горюшко! Ладно, и так на тебя тут уйму времени
убила… Иди давай!
После трёх дней в палате уличный морозный воздух обжигает и
опьяняет, глаза начинают слезиться от невыносимой яркости
окружающей белизны. Замираю на секунду, а потом делаю первый
неуверенный шаг по белоснежной хрусткости. Непривычно. Всего
несколько дней прошло, а я как будто бы заново ходить учусь.
Сидя на заднем сидении машины, пытаюсь понять, почему он так.
Почему не приехал, как обещал? Надеюсь, что с ним всё хорошо. Может
быть машина поломалась или в пробку попал? Но почему тогда не
отвечает на звонки? Может быть, не смотря на его уверения, всё-таки
винит меня в случившемся? Да и как иначе? Я себя тоже виню – не
сохранила, не уберегла…
«Митя, как ты? Не могу до тебя дозвониться и Катюша трубку не
берёт. Меня выписали. Еду домой. Буду минут через двадцать.»
