– Я видела. Я была там. Я видела вас вместе…
– Ты не понимаешь, – заговорил муж, делая шаг ко мне.
– Не подходи, – мой голос звучал спокойно, но в нём была сталь. – Не смей говорить, что я не понимаю. Я всё прекрасно понимаю. Ты спишь с ней. Ты встречаешься с ней. Ты лгал мне прямо в лицо, когда я спрашивала тебя об этом.
– Да, – сказал муж после долгой паузы. И в этом коротком слове было больше правды, чем во всём, что он говорил мне за последние дни. – Да, я встречаюсь с ней. И да, я лгал тебе. Но это не то, что ты думаешь…
– Ммм… идеальные, как всегда, – прожевав, сказал муж, снова макнув свернутый блин в малиновое варенье.
Я улыбнулась. Эти слова он повторял столько лет, что они превратились в своеобразное заклинание. «Блины идеальные». Почти как признание в любви, нашей личный код. Когда-то я готовила их, чтобы впечатлить его на первом свидании у меня дома. С тех пор блины стали нашей историей.
Пока Пётр завтракал, а Лера с шумом и возгласами рылась в шкафу в поисках «не тех джинсов, что вчера, а тех, которые с потертостями», я взяла свой телефон и включила экран. Это был мой маленький утренний ритуал – пять – десять минут на просмотр свежих фото друзей, кулинарных видео, мемов про усталость и смешных видео с кошками. Мой маленький эскапизм перед днем, наполненным делами и обязанностями.
Рядом на столе остывал кофе в моей любимой кружке – с надписью «Лучшее ещё впереди», подарок от сестры на тридцатилетие. Теперь в тридцать семь, эта фраза казалась мне немного ироничной, словно обещание, срок которого давно истек.
Я лениво листала ленту соцсетей, останавливаясь только на особо ярких снимках: вот Марина с новым маникюром и подписью «Наконец-то время для себя»; вот сын подруги Кати с зубастой улыбкой, которой не хватает двух передних зубов; вот рекламный пост с пледом и свечами, обещающий уют в любую погоду. Обычные, ежедневные картинки, которые создавали иллюзию присутствия в жизни других людей.
И вдруг среди этой обыденности я увидела знакомое лицо.
Пётр.
На фотографии, выложенной Кристиной, одной из сотрудниц их компании, Пётр стоял в холле какой-то гостиницы. Я узнала интерьер – это был тот самый отель, где проходила конференция, на которую он ездил две недели назад. Группа коллег – трое мужчин, две женщины – с бокалами в руках и улыбками на лицах. Пётр тоже улыбался, держал в руке бокал с чем-то янтарным – виски, его любимый? – а свободной рукой приобнимал кого-то за плечи. Вроде бы всё невинно, обычная корпоративная фотография.
Но мой взгляд зацепился за руку девушки слева от него. Белую, ухоженную, с алым лаком. И за браслет.
Браслет был знакомым. Дорогой, Tiffany, с жемчужной подвеской. Моё сердце пропустило удар. Такой же я видела у него в сумке, когда он искал ключи от машины. Он объяснил тогда, что это подарок от заказчиков – какой-то сувенир, «разыгрывали между сотрудниками, мне не пригодится». И я, хоть и удивлённая таким странным «сувениром», приняла объяснение. Браслет исчез на следующий день. Я не думала о нём с тех пор. До этого момента…
Я почувствовала, как пальцы внезапно онемели, а во рту пересохло. Увеличила фото. Девушка рядом с Петром – молодая, лет двадцать семь, с гладкими светлыми волосами и пухлыми губами – смотрела на него, не в камеру. Её взгляд не был деловым или случайным. Он был… почти интимным. А её тело чуть наклонено в его сторону, как будто само тянется к нему магнитом. Это движение было неуловимым для стороннего наблюдателя, но не для жены. Слишком близко. Слишком уверенно. Слишком… знакомо.
Под фото красовались десятки лайков, в том числе от общих знакомых. Ни одного намёка в подписи: «Удачный уик-энд. Работаем и отдыхаем!» Но я больше не видела текста. Мои пальцы подрагивали, а сердце, казалось, пыталось выскочить из груди. Я смотрела на мужа и эту девушку – и видела не случайную фотографию, а кадр из чужого фильма, в котором случайно узнала главного героя.
