Мираз Линн в волчьем обличье несся сломя голову по ночной густой чаще леса, освещенной лишь тусклым мерцанием звезд. Его подгоняло отчаяние, боль, ненависть и злость. Хотелось поскорее убраться подальше от ненавистного дома.
О, как бы он был счастлив, если бы его поселение сгорело дотла! Чтобы не осталось ни одной головешки. Но, к сожалению, оборотни не обладают огненной магией. Ах, если бы… Он бы без сожаления наблюдал, как хижина за хижиной пожирает хищный огонь, как в нем полыхают те, кого он люто ненавидел всем сердцем. И плевать, что они ни в чем не виноваты.
Нет! Они все виноваты! Все до единого! Без исключения! А он лишь жертва!
Сделав круг, Мираз подбежал к Халафольё, узкой, но глубокой речушке, что бежит изгибаясь словно гидра на дне глубокого оврага. Река смерти, спокойная днем и тревожная ночью в свете звезд. Она несет погибель тем, кто рискнет в нее окунуться в темное время суток.
Постояв на краю обрыва, Мираз с презрением посмотрел на черные бурлящие воды Халафольё. Вот бы прыгнуть сейчас туда, и все мучения закончатся, и не придется возвращаться в ненавистный дом. Но он слишком любит жизнь. Вот только жизнь его ненавидит. Она с маниакальным постоянством подкидывает ему все новые и новые испытания. И все началось с самого его рождения. Почему судьба к нему так жестока? Почему он не родился в другой семье, в другом месте. Почему родные так ненавидят друг друга? Почему ему выбрали в жены именно Такач, не способную даже на то, чтобы родить наследника? Слава богам, хотя бы прибрали полоумного братца к себе. Хоть тут сжалились. Иначе ему пришлось бы возиться с этим умалишенным до конца своих дней.
Мираз бросил сокрушенный взгляд на темные воды, сетуя, что не хватает смелости сделать шаг в бурлящую пропасть.
— Трус! — презрительно бросил он себе. — Трус! — провыл в темноту ночи.
Надо было как Лей сбежать. Говорят, он неплохо устроился в столице. Так оно и есть. Иначе вернулся бы. Хотя вряд ли… Лучше прозябать в нищете в Шупад, чем тут дома в ненавистном Надьёв.
Как же Мираз ненавидит здесь все. Даже запах, который, казалось, должен быть ему родным. Но от этого аромата, присутствующего в его жизни с самого рождения уже воротит. И, словно в подтверждение своих мыслей, оборотень почувствовал дурноту. Печально хмыкнув, Мираз обреченно покрутил головой. Надо было отправляться вместе с другом в столицу. Но он струсил! Побоялся, что поймают. Трус! Лей, наверное, счастливо живет в Шупад и бед не знает. Может, встретил уже свою истинную и доволен. А может, пока живет в свое удовольствие, в отличие от Мираз, вынужденного прозябать в этой дыре.
Оборотень почувствовал, что тошнота вновь подступила к горлу. Поглубже вдохнув, в надежде что полегчает, Мираз отошел от края оврага. Он двинулся в обратный путь, но понял, что лапы его не слушаются. Слишком быстро бежал, наверное, подгоняемый своей ненавистью. Невесело хмыкнув оборотень сделал шаг и с удивлением ощутил, что далось ему это с трудом. Застыв на месте, Мираз осторожно поднял лапу и тут же обессиленно опустил ее на землю. Он недоуменно уставился на свои конечности, к которым будто кто-то привязал тяжелый груз, и попытался сделать еще шаг, другой… И с изумлением понял, что невероятно устал. Оборотень почувствовал, как сдавило грудную клетку, дыхание сбилось, а сердце бешено колотилось в груди.
Испуганно расставив лапы, твердо уперевшись ими о землю, Мираз опустил голову, стараясь выровнять дыхание и унять безумно грохочущее сердце. Тяжело дыша, вместо облегчения оборотень ощутил, как его конечности вдруг совсем ослабели и обессилено задрожали. С трудом делая шаг, он доковылял до ближайшего дерева. Облегченно облокотившись о шероховатый ствол, Мираз никак не мог понять откуда взялась эта внезапная усталость. Неужели злость на свою судьбу так вымотала его?
