1
Белое пространство, столь белое, что больше ничего нет. Но это пока. Этот цвет растворяет сам себя, превращаясь в ничто, и таким образом снова и снова возрождается в себе самом. Чем больше он растворяется, тем больше самого себя он образует и густеет.
Это колыбель цветов. Место, где мы рождаемся в текущем и плещущемся белом цвете.
Появляется небольшая капля, несущая в себе новый оттенок, и вторгается в идеальный белый.
Лежащие в капле частицы объединены в небольшую массу. Громада белого проникает и по кусочкам растворяет содержимое капли, роняя в себя тот или иной элемент,– так появляются новые цвета.
Эти чуждые белому цвета просачиваются сквозь белый и попадают в мир разнообразных цветов.
2
Всполохи трещин, меняющих оттенки. Волны темно-зеленого цвета смывают эти трещины, заполняя их.
Каждая трещина ударяет в воронку.
Воронки закручиваются с такой скоростью, что брызги цвета летят далеко в сторону.
Поодаль от них граница между зеленым и синим. Эти цвета, наступая друг на друга, пытаются поглотить всполохи трещин тут и там.
Каждый цвет перекатывается из одного оттенка в другой, меняя свое место.
Прямой линией проведен красный. Расширяясь, он постепенно тускнеет, пока не исчезает полностью в темно-коричневом, и редкими кусочками виднеется в воронках.
У основания синего копошатся желтый, фиолетовый, перламутровый…
Шарики белого беспорядочно парят, избегая всего, что может смешаться с ними.
3
Выпуклость растет, пульсируя и истончая поверхность фиолетового. Сквозь его тонкую пленку уже проглядывает оранжевое зарево, подавляющее его до бесцветного состояния. Это самое тонкое место в нем.
Бесцветный присутствует везде. Идеальные границы владений цветов, впившиеся друг в друга,– он обволакивает все. Этого нельзя увидеть, но можно быть частью этого потока.
Поток вынесет к пределу пространства синего, зеленого и желтого.
Фиолетовая пленка лопается, и из нее вырывается громада красного. Она растет все выше и выше и наконец останавливается.
От верхней точки идет напряжение в виде черных спиралей, закручивающихся обратно к фиолетовому. Из нее появляется росток белого, девственно-первородного состояния.
Проносящиеся мимо белые капли меняются и устремляются к новому дереву.
Перед этим они словно зависли на месте, но только на миг.
Точки медленно и мягко присоединяются к выросшим ветвям этого деревца.
Белый мутнеет, вбирая в себя окружающее. Плоды избавились от своей сущности и под собственной тяжестью падают, катятся вниз. Каждый из них, не успев достигнуть окончания склона, разбивается кляксой – розового, коричневого, пурпурного…
Часть цвета стекает все же на фиолетовое плато, окрашивая его.
Из этих клякс вырастают новые фигуры. С определенной периодичностью вспышка бесцветного заставляет одну из этих фигур выворачиваться наизнанку и вминаться обратно в другую сторону. Где-то образуется сейчас новая реальность. Переливание мира.
Зыбкая гладь, по которой перетекают формы. В пути они меняются, лишаясь отваливающихся тут и там частей. Но к ним прибиваются частицы других, заменяя выбывшие.
Под едва проницаемой кромкой голубого – серебристый, багровый и розовый смешиваются в новые цвета. Но они остаются за завесой голубого.
Синий темнеет и густеет, проявляя на поверхности сгустки черного, медленно сползающие к кромке темно-желтого и фиолетового.
Каждый цвет выделяет такие сгустки, вместе они образуют разноцветный полип, к которому присоединяются новые оттенки. После себя он оставляет смазанную прозрачность.
Река, несущая себя во все стороны.
Фигуры, небольших размеров, что размашисто поворачиваются и растекаются на десятки потоков, которые в свою очередь распадаются на еще более тонкие ворсинки, образуя сеть, словно ловя что-то.
