Киара
Фальконе решат, что их предали. В обмен на обещание о перемирии чудовищам из Лас-Вегаса должны были принести в жертву девственницу. Но мне не дали шанса остаться невинной. У меня отняли этот выбор. С болью вырвали.
Страх, пронзительный и грубый, скребся у меня в груди, пока муж заводил меня в комнату перед нашей первой ночью, оставляя за закрытой дверью ухмыляющиеся лица своих братьев. Нино отпустил меня, и я сразу же отпрянула от него.
Прошло уже шесть лет, но воспоминания все еще будят меня по ночам. Я так боялась близости с мужчиной, с любым мужчиной, а особенно – с этим. С моим мужем.
Остановившись в нескольких шагах от кровати, я окинула взглядом белые простыни. Те самые, на которых утром моя семья захочет увидеть пятна крови.
Только сегодня ее там не будет.
Я осторожно подошла ближе. Кровь была, когда со мной делали это в первый раз. И во второй, и даже в третий. Кровь, боль, ужас и бесконечные мольбы. Тогда простыни еще не демонстрировали. Наша горничная, которая ни разу не пришла мне на помощь, их уносила.
Много лет назад она не помогла мне остановить моего мучителя. Не остановит она и моего мужа.
Я всякое о нем слышала. И видела его в клетке. Единственным моим утешением было то, что я сомневалась, что ему удастся сломить меня сильнее, чем прежде.
Ранее:
Нино
– Ты же помнишь, что я сказал Луке, когда мы в последний раз виделись? Сомневаюсь, что после такого у него останется хоть какое-то желание с нами работать, – пробормотал Фабиано, расхаживая по комнате. – Он меня убьет, как только я сунусь на его территорию, уж поверь мне. Черт, я бы на его месте и сам себя убил.
Римо покачал головой.
– Он злится, но все понимает.
Я кивнул.
– Он просто хотел защитить свой дом и свою жену. И все-таки он бизнесмен, а у нас есть прекрасный повод с ним сотрудничать. Наркотики все еще остаются основным его бизнесом, а наш человек у него в лаборатории сказал, что ему не удается производить достаточное количество, чтобы удовлетворить спрос. Луке придется импортировать, но он не сможет этого делать, потому что мы держим весь запад, а Данте – центр. Его контрабандисты растеряют слишком много товара, пока доберутся до Восточного побережья. А вот если он будет работать с нами, то мы сможем гарантировать ему безопасную перевозку по нашей территории в обмен на обещание не вмешиваться в наш конфликт с Данте Кавалларо. Мы ведь даже не нуждаемся в помощи.
– Не нуждаемся! – твердо произнес Римо, и взгляд его темных глаз стал жестче. По этому вопросу наши мнения расходились. Я считал, что помощь со стороны в противостоянии с таким противником, как Данте Кавалларо, совсем не помешала бы, но, как и Лука, Римо позволял эмоциям брать верх.
Фабиано нахмурился.
– Лука не такой, как ты, Нино. Он не всегда руководствуется логикой, принимая решения. Сейчас он в ярости, потому что мы оскорбили Арию, а гордость может помешать ему принять разумное решение. Поверь мне.
Гордыня и ярость. Ни то, ни другое не приносило пользы.
– Если ты расскажешь сестре, что подарил Леоне тот браслет, то она сможет убедить своего мужа. Снова поверит, что ты ее младший брат. По крайней мере, захочет в это поверить. Возьми Леону с собой. Сделайте вид, что это семейная встреча. Делайте что хотите, но заставьте Арию и Луку с нами поговорить. Скажи ему, что я встречусь с ним лично, – сказал Римо.
Я искоса взглянул на брата. Когда он разговаривал с Лукой в последний раз, все прошло не слишком гладко. Это было несколько лет назад, но если Лука затаил обиду, так просто он об этом не забудет. А Римо имел обыкновение провоцировать людей, что не слишком нравилось другим Донам[1].
– Его не убедить, что нам можно доверять, – возразил Фабиано. – И твой разговор с Лукой лично – это, черт возьми, худшее, что вообще может произойти. Римо, ты – гребаная бомба замедленного действия. У тебя встает, стоит только тебе представить, каково это – купаться в крови Луки, черт возьми. Ты реально считаешь, что сможешь удержаться от того, чтобы с ним расправиться?
