Дело было за две недели до Рождества – затишье в нашей работе подъема мертвых. Напротив меня сидел последний клиент на этот вечер. Возле его имени не было примечания. Не сказано, нужен ему подъем зомби или ликвидация вампира. Ничего. А это могло значить, что то, чего он хочет, я не смогу сделать или не захочу. Пред рождественское время – мертвое в нашем бизнесе, простите за каламбур. И мой босс Берт хватается за любую работу, до которой сумеет дотянуться.
Джордж Смитц был мужчина высокий, шесть футов с хорошим запасом. И еще он был широкоплеч и мускулист. Не такие мускулы, которые накачиваются подъемом тяжестей и бегом по тренажерной дорожке в залах, а такие, которые наращиваются физическим трудом. Я бы поставила свои деньги на то, что мистер Смитц – строитель, фермер или что-то в этом роде. Крупный, квадратный, а под ногтями – ни разу в жизни не тронутый мылом траур.
Он сидел передо мной, сминая в больших руках вязаную шапку. Кофе, который он согласился выпить, остывал в чашке на столе. Он из нее едва отхлебнул.
А я пила кофе из рождественской кружки – такой, которую каждый из нас принес на работу по настоянию Берта, нашего босса. Чтобы придать офису уют. На моей был нарисован олень в купальном халате и шлепанцах с елочной гирляндой на рогах. Он поднимал бокал шампанского в честь праздника и произносил «Динь-дон!».
Берту моя кружка не очень понравилась, но он промолчал – наверное, подумал, что я могла бы принести взамен. Мой вечерний наряд его тоже в восторг не приводил. Блузка с воротником-стоечкой, настолько красная, что мне приходилось накладывать косметику, чтобы не казаться бледной. Юбка и жакет ей под стать – глубокой лесной зелени. Ну и пусть ему не нравится – я не для Берта оделась, а на сегодняшнее свидание.
На лацкане жакета блестел серебряный контур броши в виде ангела. Все очень по-рождественски. Никак не вписывался в рождественскую картинку девятимиллиметровый браунинг, но поскольку он был спрятан под жакетом, это роли не играло. Может быть, он бы мог обеспокоить мистера Смитца, но тот был настолько взволнован, что не обращал внимания. По крайней мере пока я не стреляю в него персонально.
– Итак, мистер Смитц, чем я могла бы быть вам полезна? – спросила я.
Он все сидел, опустив взгляд, а потом вдруг посмотрел на меня одним глазом. Детская неуверенная мимика, странная на лице взрослого мужчины.
– Мне нужна помощь, а к кому еще пойти, я не знаю.
– А какой именно вид помощи вам нужен, мистер Смитц?
– Тут дело в моей жене.
Я ждала продолжения, но он все смотрел на свои руки. Шапку он уже скатал в тугой ком.
– Вы хотите поднять свою жену из мертвых? – уточнила я.
Тут он глянул на меня расширенными в тревоге глазами.
– Она не мертвая! Я точно знаю.
– Тогда что я могу для вас сделать, мистер Смитц? – спросила я. – Я поднимаю мертвых; кроме того, я легальный истребитель вампиров. Что из моих должностных обязанностей может быть полезно вашей жене?
– Мистер Вон мне сказал, что вы все знаете про ликантропию.
Он произнес это так, будто это все объясняло. Может быть, но не мне.
– Мой босс многое может сказать, мистер Смитц. Но какое отношение имеет ликантропия к вашей жене?
Я уже второй раз спрашивала о его жене и думала, что говорю по-английски, но, наверное, мои вопросы звучали на суахили, просто я этого не осознала. А может быть, то, что случилось, было слишком ужасно, чтобы выразить словами. В моем бизнесе это сплошь и рядом.
Он наклонился к столу, всматриваясь мне в лицо. Я тоже наклонилась – не сдержалась.
– Пегги – моя жена – она ликантроп.
– И? – моргнула я.
– Если об этом узнают, она потеряет работу.
Я не стала спорить. По закону дискриминация ликантропов запрещена, но встречается достаточно часто.
